Анастасия Романцова: «Ребенок – не твое продолжение и собственность»
Дизайнер и создатель бренда A La Russe Анастасия Романцова рассказала Ксении Вагнер про воспитание сына, роды в Майами и любимые средства в уходе за собой.
— Мой первый вопрос про твой график. Ты живешь в Москве, но по семейным обстоятельствам часто бываешь в Америке, и там в основном живет твой сын. Это даже не Москва-Париж или Москва-Лондон. Как тебе это удается? Какой твой секрет тайм-менеджмента?
— На самом деле в Америку мы переезжаем только на зимнее время, с ноября по май. У меня аллергия на холод, и мне в московском климате зимой тяжело, а с маленьким ребенком – тем более. Я понимаю, это звучит странно, огромное количество людей каким-то образом воспитывают детей в зимний период и не вывозят их заграницу. Но если есть такая возможность, то мне так комфортнее. В центре Москвы экологическая ситуация лично для меня не совсем приемлема. А если ребенок живет за городом, я его практически не вижу. Секрет тайм-менеджмента прост: когда я нахожусь в Америке, я провожу время только с сыном, качественно, полноценно, а не глядя в телефон.
— Ты рожала в Майами, можешь поделиться этим опытом?
— Это был очень приятный опыт. При выборе я отталкивалась не от госпиталя, а от врача. Всего там есть три хороших госпиталя, и, по сути, они одинаковы, примерно одного уровня палаты, медикаменты. У меня был очень веселый и вдумчивый врач, это стало решающим фактором.
— Как ты его нашла?
— У меня был огромный список врачей, из которого я выбирала.
— По какому принципу он был составлен? По рекомендациям знакомых?
— Нет, я интуитивно проходила этот путь. Знакомых, которые там рожали, на тот момент, четыре года назад, у меня не было. Обращалась в консьерж-сервисы и отсматривала списки. Мне надежнее было с доктором-мужчиной, хотя я знаю, многие предпочитают женщин. Моего врача зовут Семён Цинкер. Он выходец из постсоветского пространства, заканчивал университет здесь, а потом много лет учился и работал в Америке в ведущих госпиталях. Это был важный для меня момент – синтез советской школы и американских технологий. Но Цинкер сейчас на пенсии, уже не берет ни при каких обстоятельствах. Мне с ним было очень надежно, весело и легко.
— Что в этом опыте для тебя было самым приятным?
— Мне был важен океан – это был решающий фактор. В какой-то момент меня сильно залечили здесь и ничего было нельзя. Буквально нужно было лечь и ничего не делать. Мне такое решение даже в критических ситуациях не очень подходит. Нужно было что-то менять, и я подумала – куда мне хочется? Хочется туда, где есть океан. Визу я получала в сильно беременном состоянии. В визовом . Все же обычно это скрывают. Я честно сказала. И мне дали визу и пожелали удачи.
— У тебя были естественные роды или кесарево?
— Естественные. Я здесь занималась с акушеркой. Она учила меня дышать, готовила к самостоятельным родам, и мне это очень помогло. Все прошло очень быстро, от первой схватки и до момента появления малыша – 4 часа. Не успели даже сделать эпидуралку. Я понимала, что если мне будет очень больно, я попрошу. Если не очень, не буду. Но там уже проси – не проси, было поздно.
— Помнишь свои ощущения? В Америке сразу дают ребенка, кладут его на живот?
— Все можно обсудить. Мой врач был приверженцем классической медицины, но я с ним договорилась. Во-первых, я позвала женщину, которая у них называется «доула» — она забирает плаценту. Они стараются всегда принять малыша, быстро обтереть и только потом отдать маме. Ее задача была в какой-то момент преградить им путь, поэтому я сразу получила ребенка, пуповину обрезали, когда малыш был еще на мне. Но это можно было сделать только с Цинкером. Он был против, но я ему сказала: «Доктор, ну вам ли говорить? Вы практически с сигарой у меня роды принимаете. Давайте как-то договариваться». Так и договорились. Мне было важно, чтобы человек был на позитивной волне. Уверенный, спокойный, профессиональный.
— Помнишь свои ощущения в первые часы? Появилось ли сразу осознание, что жизнь полностью изменилась?
— У меня не было такого, что мир поделился на «до» и «после». Я очень ждала момента появления малыша в моей жизни и морально была к нему готова. Я рожала в осознанном возрасте. Конечно, я стала другой, произошла переоценка ценностей во многих вопросах, измененились приоритеты, но я изначально понимала, что, скорее всего, так будет, и была готова уйти на какое-то время в декрет и принадлежать только этому человеку. Заранее так выстраивала рабочую ситуацию, подготавливала окружающих меня людей. Я боялась неконтролируемой послеродовой депрессии, но меня она, к счастью, миновала.
— Думаешь, если бы рожала в 20, такого бы не было?
— Сложно сказать. Я знаю случаи, когда адекватные взрослые девочки не могут контролировать свои эмоции и просто выпадают из жизни на 3 месяца. Я всегда думала – а вдруг у меня тоже так будет? Но, Слава Богу, обошлось. Может, потому что было солнышко и океан, который для меня так важен.
— Получается, ты была с малышом сама? Окружали ли тебя родственники? Часто, когда рождается первый ребенок, родственники окружают со всех сторон, у всех свои советы.
— В основном первое время я была с малышом сама. В этом и был основной смысл. У меня очень ручной, тактильный сын, и первые полгода он провел в прямом смысле на мне, не слезая с рук вообще. Мнение мамы – финальное и основное. Просто не надо идти с близкими на конфликт и говорить: «Вы не правы». Надо сделать мягко, но по-своему. А бабушка все равно наденет лишнюю кофточку или лишние носочки, на то она и бабушка.
— То есть твоя позиция – спокойно это принимать и не переживать, что сделали не так, как ты хотела?
— Мы все контроль-фрики. Любого достанем до печенок – и няню, и бабушку. Чтобы было все, как нам хочется. Но у них тоже есть опыт. Они же все-таки вырастили своих детей. Моя мама вырастила двоих детей и, в общем-то, неплохо. Понятно, что мы – совершенно разные поколения. Мы относимся к поколению, у которого произошла колоссальная переоценка ценностей.
Мы, по сути, тоже экспериментируем на наших детях. Начитавшись психологических книг, ударившись во всестороннее раннее развитие деток, придя к тому, что все должно быть натуральное и свежее, и так далее. Бороться и пытаться доказать правильность своей позиции можно, но не нужно.
Зачем?
— Тем более в твоей ситуации. Когда ты, в принципе, на расстоянии и не можешь проконтролировать, что там на самом деле происходит. Или ты следишь за нянями и бабушками по видеокамерам?
— У меня есть видеокамеры, но я легко отпускаю ситуацию и доверяю тем, с кем остается ребенок. Просто если этого не делать – голова здоровой не останется. Я стараюсь находиться в моменте. Если на работе – то концентрируюсь на работе и на том городе, в котором нахожусь. Если с ребенком – я максимально концентрируюсь на нем. Вот мы сейчас делаем интервью, и я полностью отключаюсь от дел, которые будут позже.
Если ты одновременно помешиваешь суп, разговариваешь по телефону, даешь указания водителю – и суп не сварится, и водитель уедет в другой конец, а по телефону ты ответишь полную чушь. И с этим придется повторно разбираться. Поэтому лучше сделать один раз, но наверняка.
— Когда ты подолгу здесь, скучает ли сын? Как происходят ваши встречи?
— Он очень скучает, но тут я благодарна 21 веку за технологии. Мы все-таки можем по нескольку раз в день общаться. Он уже знает, как пользоваться вайберами и вотсапами, звонит, кричит, сообщает что-то или требует. В этом году совпала православная и католическая Пасха. Он мне говорит: «Суббота, почему меня заставляют идти в школу?» Я ему объясняю, что там организуют праздник. «Точно? И сладости будут?». Мы постоянно общаемся по видео.
— А когда он был младше, как ты с этим справлялась?
Все же я не так много и часто отсутствовала, когда он был маленький. Слава Богу, моя профессия позволяет работать на удаленке. Общение с командой шло в основном по скайпу и другим сетям.
Когда была необходимость моего приезда в Москву — я просто прилетала на несколько дней и улетала обратно. Пару раз не проводила более суток здесь. Чтобы малыш не грустил, я старалась просто летать на очень короткий срок. Тут скорее тяжело приходилось мне из-за частых перелетов и смен часовых поясов.
— На сегодняшний день ты не видишь никаких последствий своего раннего отсутствия?
— Нет. Конечно, он расстраивается, когда я уезжаю. И радуется, когда я приезжаю. При своем графике перелетов я очень долго кормила грудью, долго спала с ним рядом. Я жила с молокоотсосом, это был мой главный товарищ и друг. Слава Богу, было много молока. Многие, когда уезжают, говорят – неделю не покормила, молоко исчезло. Я старалась за этим следить, сохраняла молоко. Однажды в Париже мне даже ставили новокаиновую блокаду, потому что начался лактостаз и поднялась температура 40. Французские врачи отказались что-либо делать, нашли русского врача, который организовал мне ванну с содой и поставил 9 уколов в грудь. Я продолжала кормить. Были моменты, когда я на встрече, а у меня два камня вместо груди и уже трясутся руки. Но все решалось.
Наши мамы вырастили нас вообще без всего, а у нас есть все, надо только уметь этим пользоваться.
— Ты мама мальчика, это особенная роль. У тебе есть материнский эгоизм? Думаешь ли ты с некой тревогой о будущих отношениях сына с девушками, с друзьями?
— Я стараюсь воспитывать мужчину уже сейчас. Он уже в два года знал, что нужно уступать место девочкам или женщинам. Знает, что мама не носит за ним его вещи. Сколько он считает нужным положить в свой маленький чемоданчик, когда мы куда-то летим, столько и катит. И какой бы дальше скандал ни был устроен в аэропорту, свой чемодан он катит сам. Мы с ним ходим по воскресеньям на фермерский рынок. У него есть своя маленькая тележка. Конечно, ему 15 минут интересно, а потом интерес пропадает. И «мама, тащи мою тележку». Но у нас совершенно четко, что эту тележку он катит до машины сам. Я сторонник – с определенного возраста – довольно строгого воспитания для мальчиков. Конечно, материнское сердце разрывается. Но надо включать разум и понимать, что в будущем ему от этого будет лучше. Количество невоспитанных, неврастеничных и избалованных мальчиков сегодня пугает.
— Скажи, а как ты организуешь ваше совместное времяпрепровождение? Ты его подключаешь к каким-то своим взрослым делам?
— Могу взять сына с собой на работу, но я не сторонник этого. У малыша должно быть детство, но мама ему постоянно рядом не нужна. Когда он играет, например, я занимаюсь своими делами. Когда к нему подходят или няня, или бабушка – начинают его дополнительно развлекать. Зачем? Если ребенок и так прекрасно себя занимает.
— Какие твои базовые требования к няне?
— Я поздно взяла няню, когда малышу было почти два года. До этого бабушка помогала.
— Она русская?
— Да, потому что дома мы говорим только на русском языке. Заумные няни, которые знают разные методики, меня не интересуют. Мне нужна женщина, которая умеет давать любовь и делает это тепло и красиво. Я не сторонник слишком раннего развития ребенка, считаю, что до определенного момента детей не надо особо ничем нагружать.
— Ты сама коснулась темы раннего развития. Сегодня это тенденция, особенно среди мам, которые занимаются только детьми. Как тебе кажется, как в Америке к этому относятся?
— Мне близко их отношение к ребенку в целом. Это не твое продолжение, не твоя какая-то почечка и не твоя собственность. Это отдельный человек, просто он маленький. У тебя везде есть возможность взять с собой ребенка, переодеть, покормить. У меня ни разу не было проблемы прийти куда-то с коляской. Ты не готовишься выйти в город, как в каменные джунгли, где тебе ребенка надо от всего защищать. Если говорить про дополнительные занятия, то они носят обучающий, но при этом развлекательный характер. Среди них много совместных с мамой, и в целом они организованы удобным образом для мам и пап. Но я бы не сказала, что они сверхпопулярны. В основном родители идут с детьми куда-нибудь в парк, на пляж, в кафе и т.д.
— Давай перейдем к бьюти. Где ты стрижешься и красишься?
— Крашусь и стригусь все-таки чаще в Америке. Если здесь, то у Александра Заводилкина. Он работает в «Берсень». Если говорить про маникюр/педикюр, то хожу рядом с офисом и бутиком A La Russe либо на Бронную в Wax&Go, либо в KYNSI. Макияж мне всегда делает одна и та же девочка – Динара, из агентства The Agent. Мы с ней познакомились на какой-то съемке, мне нравится, как она работает. У нее бесконечное терпение. Она хорошо меня чувствует и понимает. Важно, чтобы совпадала энергетика.
— А косметолог?
— Мне очень нравится Анна Мнацаканова из Nazelie. У них семейный подряд, сестра организовала производство их собственной косметики в Америке. Меня Аня спасла в свое время. У меня смешанная, склонная к жирности кожа, и если меня обсыпает, то по полной. Я что только ни пробовала. Мне совершенно не подходит лазерный пилинг – только провоцирует непонятные воспаления. А после Аниных пилингов кожа даже не шелушится. Клиника называется «Альянс красоты», находится у метро Октябрьская. Aня быстрая, легкая. Не люблю лишнюю мишуру. Когда есть много свободного времени, то волшебное расслабляющее кресло, горячий воротник – все это неплохо. Но, когда ты не расслабляешься, а думаешь, как бы все это сделать побыстрее, – тебя это начинает раздражать. А Аня конкретно, по существу. Пришел, тебя умыли, почистили. Причем она делает чистку вручную – так уже никто не делает. У нее очень легкая рука, после нее нет ощущения, что тебе лицо перепахал танк.
— А спорт?
— Здесь он никак не организован. Я могу дома сделать гимнастику «5 тибетцев». Она есть в интернете, это совершенно нехитрые упражнения. По утрам люблю стоять в планке, могу сделать легкую йогу. Хожу на пилатес. В Америке йогой занимаюсь гораздо чаще, и мне очень нравится Soul Cycle, там я отдыхаю душой и телом. На занятии темно, свет как в хорошем ночном клубе, играет суперзажигательная музыка. Я люблю такую музыку, люблю танцевать. У тебя суперсвет, тренер – практически диджей перед тобой.
Но в целом я все-таки сторонник того, что женщина должна быть мягкой на ощупь. Не рыхлой, но мягкой. Мышцы должны быть в тонусе, подтянуты, ты должен быть здоровым. Но это не значит, что ты должна быть монументальной атлеткой.
— А питание? Есть ли у тебя конкретные правила?
— Если среднестатистический человек попадет ко мне домой, то он, конечно, подумает, что я очень правильно питаюсь. В холодильнике много овощей, фруктов, рыбы, нет молочных продуктов (мы пьем растительное молоко, и малыш любит козье). Хотя был период в моей жизни, когда я пила коровье молоко стаканами, просто очень хотела. Не так давно я была в Индии. У них женщины, в принципе, не занимаются йогой. Потому что йога разжигает огонь, а женщина должна быть водой. У них есть такая теория, что весь организм современной женщины из мегаполиса нужно перестроить на женский лад, потому что он совершенно мужской. Потому что у нас кипит энергия в голове, а не там, где она должна быть. Женщина у них – это луна, вода, молоко. И они начинают тебя выпаивать молоком. Интересно, что то же самое делают на Иссык-Куль, у них есть очистительная программа, где тебя выпаивают кобыльим молоком. Есть разные точки зрения. Это их культура, они с этим живут. И у них все прекрасно работает и функционирует. Но мне лично с растительным молоком живется лучше. Хотя в Индии пью коровье со специями.
Я ем что хочу и когда хочу. Если хочу круассан с кофе, ем круассан с кофе. Если мне очень хочется мяса (что редко бывает), могу целыми днями есть баранину, например. В Москве чаще, чем где бы то ни было, ем мясо и пью красное вино. Важно слушать свой организм, он постоянно меняется. Я правда верю, что мы на 90 % состоим из воды. И не знаем огромного количества влияющих на нас факторов. Я действительно верю, что в Нью-Йорке и в Москве мяса хочется больше, чем на отдыхе, потому что у этих городов такая энергетика. Для меня еда – это энергия. И мой организм очень хорошо сообщает, что ему хочется. Мы с ним договорились, что я эти сигналы слушаю и слышу. Например, долгое время я ела корки хлеба – наверное, так организму было нужно. Потом перестала. Я сидела на твороге, потом отпало. Сейчас у меня хумус. Что там – я не знаю, но мне постоянно хочется хумус. Надо слушать себя. Но это не значит, что сижу на монопродукте, в целом питаюсь сбалансированно и правильно: каши, много овощей и рыба. Обожаю твердый сыр, орехи, сухофрукты и всякие водоросли.
Из последних открытий – матча чай (такой зеленый порошок), взбитый с горячим миндальным молоком. На ура идет с утра вместо капучино.
— Ты часто летаешь. Что из бьюти-баночек всегда берешь с собой?
Вот этот трюк у меня редко работает. Я перепробовала все. Я думала: буду летать как положено – масочку нанесла, патчи наклеила, кремушком намазалась. Но в реальности я так не летаю. Максимум – наношу бальзам для губ и крем для рук и засыпаю. Самолет для меня – это единственное место, где я остаюсь одна. Это пространство, где я могу выспаться. Посмотреть фильм или почитать книжку. Мне должно быть удобно и комфортно – масочка мне как-то мешает. Если прямо с самолета необходимо ехать на мероприятие или на встречу — другое. Тогда обклеиваюсь патчами Hydro-Gel Gold, Mosmake от Натальи Власовой. Не только под глаза, а прямо на все лицо, шею и руки.
— Расскажи о своих любимых средствах? Если ты здесь что-то покупаешь, то куда идёшь?
— Я хожу в Articoli, мне очень нравится их ассортимент, консультанты. У них всегда на все есть пробники. В Америке я все заказываю через интернет.
— А какие-то у тебя есть баночки, к которым ты все время возвращаешься?
— Ну, вот Nazelie. Еще я очень люблю Leonor Greyl – и шампунь, и кондиционер, потрясающее средство для кончиков волос и спрей, который облегчает расчесывание. Мне невероятно нравится их запах. Люблю сухой спрей для объема Oribe, сухой шампунь TIGI. Для тела люблю кокосовое масло. Везу с островов, у нас покупаю самое обычное, которое для еды – без отдушек. На ночь наношу только масло, а утром после душа добавляю каплю в крем для тела Dr Nona.
Интервью и текст: Ксения Вагнер
Фотограф: Евгений Сорбо
