Олег Радзинский: биография, творчество, карьера, личная жизнь

Родители

Эдвард появился на свет в Москве 23 сентября 1936 года.

Его папа, Радзинский Станислав Адольфович, 1889 года рождения, имел польское происхождение, родом был из Одессы. В 1917 году окончил Новороссийский университет, получил образование юриста. С восторгом приветствовал Февральскую революцию, так как сам был интеллигентом-демократом, а своим идолом считал Павла Милюкова – вождя партии кадетов.

Несмотря на приобретённую профессию юриста, всю жизнь занимался литературной деятельностью. После революции его статьи и рецензии под псевдонимом Уэйтинг печатались в одесских изданиях «Шквал», «Одесский листок», «Жизнь». Во второй половине 1920-х годов, как и многие другие одесские литераторы, уехал в Москву. Здесь он тесно сдружился со знаменитыми советскими драматургами Юрием Олешей и Эдуардом Багрицким. Станислав Адольфович написал сценарии ко многим кинофильмам, в 1937 году стал членом Союза писателей СССР.

Мама, Радзинская Софья Юрьевна (девичья фамилия Жданова). Её родители были родом из Некоузского района Ярославской области. Потом они перебрались в Рыбинский район, где и появилась на свет Софья. Будучи взрослой, Соня уехала в Москву, получила профессию старшего следователя и познакомилась со своим мужем Радзинским Станиславом.

Казнить, нельзя помиловать

Олег Радзинский успешно окончил 711 московскую элитную гуманитарную школу, но, несмотря на безупречный аттестат, медали ему не дали. И это было понятно, ведь начитанный, воспитанный на высоких идеалах мальчик никак не проявлял себя в общественной жизни учебного заведения и не был комсомольцем.

В МГУ на филологический факультет прошел легко. Все пятерки в аттестате позволили при поступлении только написать на отлично сочинение, другие экзамены были не нужны. Олег нисколько не сомневался в своих способностях, поэтому, даже не дожидаясь результата экзамена, уехал на отдых. После успешного окончания университета планировалась аспирантура, но вот ее закончить Олегу Радзинскому уже не удалось.

Еще будучи студентом, Олег распространял антисоветскую литературу, а потом и вовсе примкнул к диссидентскому движению. В начале 80-х существовала «Группа доверия». Это пацифистская организация, стремящаяся разоблачать милитаристские замыслы двух сверхдержав: СССР и США и препятствовать гонке вооружения.

В «Группе доверия» Олег был намного моложе других членов диссидентского движения, среди которых было несомненно много представителей интеллигенции: ученых, писателей, актеров. Оглядываясь назад, он с самоиронией вспоминает этот период своей жизни, считая свой вклад в движение мизерным. Разве что правил статьи для массового распространения как филолог.

Детство и юность

Родители с ранних лет старались привить Эдварду высокие нравственные начала, которые не поддавались влиянию времени и государственного строя. Постоянное общение с отцом, представителем русской интеллигенции, способствовало тому, что мальчик рос развитым не по годам.

Когда началась война, Эдварду не было и пяти лет. Семью отправили в эвакуацию в Ташкент, где их соседкой была поэтесса Анна Ахматова. В конце 1942 года Радзинские вернулись в Москву.

В школе Эдвард учился хорошо, особенно любил литературу. Как и все друзья-мальчишки, обожал футбол, был вратарём дворовой команды. Также его увлекали и другие виды спорта – бокс, плавание, лёгкая атлетика, беговые лыжи. Но больше всего он любил бегать, этой привычки придерживается всю жизнь. Во всём и всегда стремился быть первым, с детства научился не останавливаться перед трудностями, а преодолевать их.

Литературная деятельность отца оказала огромное влияние на развитие творческого потенциала и у сына. Эдвард достаточно рано занялся сочинительством, а когда парню было шестнадцать лет, опубликовали его первое произведение.

Отрывок, характеризующий Радзинский, Эдвард Станиславович

– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет? – Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой. – Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем! – То то умирать будем! – Я от миру не отказчик, – говорил Дрон. – То то не отказчик, брюхо отрастил!.. Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее. – Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе. – Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара. – Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он. – Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов. – Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг: – Как старички пороптали, много вас начальства… – Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча. Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки. – Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он. Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться. – Староста где? – кричал Ростов. Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы. – Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им. – А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал. – Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга. – Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята! – Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне. Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними. – Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу. – Разве можно так с господами говорить? Ты думал что? – Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак! Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками. – Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо! – Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые! – Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху. Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку. – Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите. Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения. Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его? По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась. «Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья. Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз. Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты. «И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья. Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской. Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру. Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет? Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами: – Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что? Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него. – Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог’ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг’ом Ег’молов в немцы пг’осился. Тепег’ь авось и г’усским говог’ить можно будет. А то чег’т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он. – Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский. – А?.. Вы князь Болконский? Очень г’ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог’ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг’ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г’ад, князь, очень г’ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку. Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею. – Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг’ог’ву их; дайте мне пятьсот человек, я г’азог’ву их, это вег’но! Одна система – паг’тизанская. Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики. – Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!». Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения. – И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова. – Ура! ура! ура! – кричали сзади его. С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке. – Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его. Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу. – Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности. – А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце. – Ну, что отец? – Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей. Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать. – Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.

Образование и студенчество

Получив аттестат о среднем образовании, Радзинский продолжил учёбу в Московском историко-архивном институте. Среди его преподавателей был знаменитый историк Зимин А. А.

В период студенчества молодой человек сильно увлёкся деятельностью и работами известного русского лингвиста, переводчика и театрального деятеля XIX века Герасима Лебедева, который был первым русским индологом, изучавшим калькуттскую грамматику и культуру Индии. Его творчество стало темой дипломной работы Эдварда, которую впоследствии перевели на несколько языков и напечатали в издании «ЮНЕСКО-информейшн».

После этого Радзинский познакомился и стал переписываться с учёным из Индии Магадевом Прасадом Саха, который также занимался изучением трудов Лебедева. Это увлечение позднее нашло отражение в произведении Радзинского «Мечта моя…Индия», поставленном в 1958 году в Московском театре юного зрителя. Спектакль имел такой успех, что Радзинской помимо документальных статей всё больше времени стал уделять написанию пьес.

Эдвард Радзинский сейчас

В 2020 году Эдвард Радзинский справил свой 80 день рождения. С юбилеем его поздравили Владимир Путин, Владимир Мединский, а также коллеги по театральному и писательскому цеху. Но солидный возраст не становится для историка помехой в работе. Эдвард Радзинский создаёт ряд исследовательских фильмов под названием «Боги жаждут», он появляется в общественных и развлекательных программах, в том числе в передаче «Вечерний Ургант».

В начале 2020 года на Первом канале вышла программа Владимира Познера, в которой приглашенным гостем становится знаменитый юбиляр. Помимо этого, презентован новый документальный фильм Радзинского «Царство женщин», в котором рассказывается о времени правления царицы Елизаветы Петровны и её предшественниц.

Театр

Уже второе произведение, написанное драматургом Радзинским, принесло ему известность. В 1964 году по пьесе «104 страницы про любовь» режиссёр Анатолий Эфрос поставил спектакль в театре Ленинского комсомола. Вслед за Ленкомом за постановку взялся Георгий Товстоногов (руководитель Ленинградского БДТ). Популярные режиссёры дали старт многим театральным коллективам Советского Союза, и уже спустя полгода спектакль шёл во многих крупных городах.

Грустная история о человеческих отношениях и любви прокатилась по советским городам с таким оглушительным успехом, что кинорежиссёр Георгий Натансон в 1968 году взялся за съёмки художественной картины «Ещё раз про любовь». Главные роли в ней играли Александр Лазарев и Татьяна Доронина.

Кадр из фильма «Ещё раз про любовь» по пьесе Э. Радзинского

После этого началось длительное и плодотворное сотрудничество драматурга Эдварда Радзинского с ведущими театральными режиссёрами страны – Гончаровым, Виктюком, Фокиным. Радзинский писал пьесу за пьесой, и ни одна из них не легла на пыльную полку, ставились все до единой. Независимо от жанра, зрители принимали его работы с восторгом:

«Театр времён Нерона и Сенеки»;
«Турбаза»;
«Монолог о браке»;
«Я стою у ресторана: замуж – поздно, сдохнуть – рано»;
«Беседы с Сократом»;
«Чуть-чуть о женщине»;
«Она в отсутствии любви и смерти»;
«Наш Декамерон, исповедь пасынка века»;
«Продолжение Дон-Жуана»;
«Обольститель Колобашкин»;
«Старая актриса на роль жены Достоевского».

Спектакли по его произведениям ставили не только в СССР, многие пьесы были переведены на другие языки и с успехом шли в Нью-Йорке, Париже, Копенгагене.

РАДЗИНСКИЙ Эдвард Станиславович

Драматург, писатель, сценарист, лауреат четырех национальных телевизионных премий «Тэфи»

Родился 23 сентября 1936 года в Москве. Отец – Радзинский Станислав Адольфович (1889–1969), драматург, сценарист, член Союза писателей CCCР. Мать – Радзинская Софья Юльевна (1908–1991), старший следователь. Сын – Радзинский Олег Эдвардович (1958 г. рожд.), бизнесмен. Отец Эдварда Радзинского, Станислав Адольфович, родился в Одессе, был выпускником знаменитой царской Ришельевской классической гимназии. В 1917 году окончил юридический факультет Новороссийского университета, в 1922 году начал литературную деятельность, с 1923 года работал заведующим Литературным отделом Одесской кинофабрики. Станислав Адольфович был не просто образованным человеком – он думал на французском, английском и немецком языках. Жил с улыбкой, которую продолжал сохранять даже в сложных жизненных обстоятельствах, был глубоко верующим человеком, оказавшим на сына огромное духовное влияние. С.А. Радзинский был человеком высочайшей культуры, подавал блестящие надежды, мечтал баллотироваться в Учредительное собрание, но революция все перечеркнула. Жил мудро. «Ирония и сострадание» – это был его девиз, которому старался следовать и Эдвард. Станислав Адольфович дружил с С.М. Эйзенштейном, И.Э. Бабелем, Ю.К. Олешей. В детстве Эдвард Радзинский увлекался спортом: играл в футбол, занимался боксом, легкой атлетикой, хорошо бегал и всегда приходил первым. Писать начал еще в школе, его первый рассказ опубликовали в 16 лет. После окончания школы Эдвард поступил в Московский историко-архивный институт, где имел счастье быть учеником известного историка Александра Александровича Зимина. Во время учебы на 1-м курсе Э. Радзинский увлекся творчеством необычного человека – Герасима Лебедева, основавшего в ХVIII веке в Индии первый индийский постоянный театр европейского типа. Эдвард написал дипломную работу, посвященную деятельности Герасима Лебедева, которую опубликовали в журнале «ЮНЕСКО-информейшн» на многих языках. Радзинский получил письмо от индийского профессора Магадева Прасада Саха, который тоже изучал деятельность Лебедева, и впоследствии они обменивались документами. Для Эдварда стали главными романтические события, происходившие с Лебедевым, его отношение к Любви и Искусству. Радзинский написал пьесу, а так как жил напротив Театра юного зрителя, отдал рукопись туда. В 1960 году состоялась премьера спектакля по пьесе молодого драматурга Эдварда Радзинского, которая называлась «Мечта моя… Индия». Широкая известность пришла к Э. Радзинскому в 1960-х годах, после постановки Анатолием Эфросом двух его пьес: «104 страницы про любовь» и «Снимается кино» в Театре имени Ленинского комсомола. Пьесу «104 страницы про любовь» играли в 120 театрах Советского Союза, по ней сняли культовый фильм 1960-х годов «Ещё раз про любовь», поставили балет, оперу, а через годы вышел римейк картины – «Небо, девушка, самолёт». Эдварду Радзинскому не было и 30 лет, когда его пьесы с успехом шли на театральных подмостках страны. Он писал пьесу за пьесой, и все до единой ставились, окружая автора ореолом славы, свет которой смог пробиться даже сквозь «железный занавес». Каждая пьеса Радзинского мгновенно становилась хитом театрального сезона, особенно те, в которых он писал о любви: «О женщине», «Она в отсутствии любви и смерти», «Продолжение Дон Жуана», «Монолог о браке», «Приятная женщина с цветком и окнами на север». Писать мужчине о женщине – это как будто путешествовать на другую планету. Его героиня – это Женщина, которая не может жить без Любви. В 1970-е годы, когда уже установилась «мода на Радзинского», его также «по моде» тех лет стали запрещать. Но это тоже был шаг к признанию. В Советском Союзе произведения Э. Радзинского порой имели непростую судьбу. Три спектакля по его пьесам запретили. Пьеса «Беседы с Сократом» достойна занесения в Книгу рекордов Гиннесса: в течение шести лет московский театр имени Вл. Маяковского непрерывно репетировал ее, пока получил разрешение цензуры. Спектакль, поставленный А. Гончаровым, имел огромный успех и продержался на сцене 14 лет. В конце 1980-х – начале 1990-х годов в Москве шло 10 спектаклей по пьесам драматурга, в том числе самая известная историческая трилогия – «Лунин, или Смерть Жака», «Беседы с Сократом», «Театр времен Нерона и Сенеки». Зрителям запомнились спектакли «Я стою у ресторана: замуж – поздно, сдохнуть – рано», «Спортивные сцены 81 года», «Наш Декамерон», «Поле битвы после победы принадлежит мародерам», «Последняя ночь последнего царя». Бывало, в один день одновременно шли несколько спектаклей драматурга – в театре имени Маяковского, во МХАТе имени Горького, в Театре на Малой Бронной и в Театре имени Ермоловой. Эдвард Радзинский уверен, что главное везение – это встреча со «своим режиссером». Его лучшие пьесы – «104 страницы про любовь», «Снимается кино», «Обольститель Колобашкин», «Продолжение Дон Жуана», «Турбаза» – поставил великий А. Эфрос. В начале 1970-х годов знаменитый Габриэль Гарсиа Маркес познакомился с творчеством Радзинского. Это произошло на Международном кинофестивале в Колумбии, куда впервые привезли советское кино. Это был фильм «Еще раз про любовь». Картина получила Гран-при фестиваля. А в конце 1980-х годов писатель увидел пьесу «Старая актриса на роль жены Достоевского» в одном из парижских театров. Постановка ему очень понравилась и хорошо запомнилась, ибо великая русская культура, и особенно творчество Достоевского, всегда волновала Маркеса, да и сама «анатомия» спектакля показалась ему весьма необычной. Пьеса «Старая актриса на роль жены Достоевского», впервые поставленная во Франции – в Театре Европы, шла в 12 странах мира. Иностранная пресса назвала ее одной из самых странных пьес Радзинского, «в которой вымысел становится реальностью и где даже после окончания пьесы мы так и не знаем, кто были ее герои». Почти все пьесы Э. Радзинского поставлены во многих театрах мира – в Америке, Канаде, Франции, Германии, Швеции, Дании, Бельгии, Финляндии, Японии и в других странах. Эдвард Станиславович вспоминает, как его пьесы играли в Нью-Йорке, в театре «Кокто репетори»: «…Этот театр находится на Гринвич Виллидж. Он существует уже не один десяток лет, притом что ставит в основном классику. Я один из немногих авторов этого театра, у которых не была проставлена дата смерти, и я с некоторым смущением смотрел в программке на свой год рождения, после которого шла черточка и… пустое место, весьма похожее на ожидание… Этот театр репертуарный, обращенный к европейской культуре… Это театр идеи…» В конце 1980-х годов американский журнал «Back Stage» («Кулисы») называл Эдварда Радзинского самым ставящимся на Западе русским писателем после Чехова. Радзинский много работал для кино в качестве сценариста, а в 1980-х годах стремительно завоевал телевидение. Достаточно было посмотреть хотя бы одну из его передач, чтобы стать преданным поклонником и с нетерпением ждать выхода новых. Известный критик Лев Аннинский назвал Эдварда Станиславовича «бесспорным лидером среди наших телеведущих». Стоило Э. Радзинскому начать говорить, он мгновенно околдовал слушателей своим непревзойденным ораторским искусством. Его выступления – всегда импровизация, театр, где все происходит «здесь и сейчас», на глазах у зрителей, а внутреннее волнение Радзинского передается залу. Его передачи об истории на Первом канале ТВ (ОРТ) получили необычайную популярность и награждены четырьмя национальными телевизионными премиями «ТЭФИ». С какого-то времени автору стал требоваться собеседник, и он понял: вернуться к себе означает вернуться в Историю. Он начал писать прозу о выдающихся исторических личностях и стал одним из самых читаемых авторов этого жанра в мире. Его книги печатают крупнейшие мировые издательства: Doubleday, Simon and Schuster (США), Bertelsman (Германия), Mondadory (Италия), Norsted (Швеция), WSOY (Финляндия), NHK (Япония), Hodder and Stoughton (Англия), J.K. Lattes (Франция) и другие. Книги Эдварда Радзинского рассказывают миру о трагедии, которая произошла с Россией в конце ХIХ – первой половине ХХ века. И его задача – правдиво рассказать об этой трагедии. Эдвард Станиславович говорит: «К сожалению, история России так часто под пером наших историков становится “политикой, обращенной в прошлое”. Но История – это как карта для мореплавания, и если места, где потерпел крушение корабль, объявляются местами наших побед, – горе стране! Она будет повторять и повторять свои ошибки». Радзинский много пишет об ответственности политика: «Его главная задача – слышать голос народа, но слушаться голоса Истории». Э.С. Радзинский написал книги о Наполеоне, Бомарше, о знаменитом французском писателе Шатобриане. Мировыми бестселлерами стали документальные книги о расстреле Николая II, биографии Сталина, Распутина. Редактором книги о Николае II стала Жаклин Онассис Кеннеди, работавшая в издательстве «Doubleday». Его последняя книга об Александре II увидела свет в 2005 году и завершила исторический цикл «Три царя». Рецензии на эту книгу напечатаны в ведущих американских изданиях: «The Wall Street Journal», «The NewYork Times book Review», «The Washington Times», «The Washington Post», «The Associated Press» и других. Президент США Д. Буш письмом поблагодарил Эдварда Станиславовича за книгу «Александр II», презентация которой состоялась в Посольстве России в Вашингтоне. Эти четыре книги составили тетралогию автора, а биографии оказались поистине увлекательными романами, написанными Историей. Эдвард Радзинский уверен, что его серия будет неполной без таких личностей, как Екатерина Великая и Ленин. В своих книгах Эдвард Станиславович создаёт эффект присутствия читателя в том или ином времени, и это невероятно притягивает. Когда Аллилуева-Политковская, родственница жены Сталина, прочитала книгу о Сталине, она сказала: «Я его узнала». Один западный историк так написал об этом романе: «Как историк я не нашел в нем много нового. Но там есть он. Он там живой. И я молю Бога, чтобы страшный дух, порожденный этой книгой, побыстрее оставил меня». Г.Г. Маркес сказал так об этом произведении: «…Думаю, главное достоинство книги Эдварда Радзинского состоит в том, что в ней Сталин – не изваяние, не гигантская статуя у входа в Волго-Донской канал, а живой человек. Он сумел понять Хозяина. Возможно, потому, что сам жил в эту эпоху, жил, как и все, в тисках “культа личности” этого полуграмотного крестьянина из Гори, ослепленного богатствами Кремля. Радзинский – тонкий психолог, прекрасно разбирающийся в людях, и живых, и умерших. Он человек, который знает и, главное, любит свою страну. Он понимает ее историю. Кому, как не ему, разгадывать ставшие уже притчей во языцех “загадки России”?!». Прочитав «Последнего царя» на испанском языке и «Сталина» на английском, Г.Г. Маркес заявил, что эти книги – те же пьесы, драмы Истории, мастерски выстроенные спектакли. Книга «Последний царь» сильно изменила представления Маркеса о личности Николая II. Знаменитый писатель говорит: «Хотя я плохо разбираюсь в русской истории, да и в особенностях самой русской жизни, я увидел этих людей, увидел Николая и его cемью. Я услышал их. Это нечто интимное, игра воображения, которую в моем возрасте переживаешь, увы, не часто… Когда же читаешь об убийстве царской семьи и расследовании этого ужасного преступления, по коже пробегают мурашки. Такие трагедии не могут быть стерты из памяти человечества. И опять же Радзинский строит повествование как спектакль, в котором один за другим появляются действующие лица – известные и безвестные, лидеры и прислужники, герои и ничтожества. Становится грустно, появляется ощущение обреченности. Тайны, тайны, секреты, недомолвки, вопросы без ответов. И пьеса завершается многоточием, а точнее, искренним каким-то обреченным криком души автора…». Помимо упомянутых, перу Э.С. Радзинского принадлежат книги: «Игры писателей», «Наполеон. Жизнь после смерти», «Кровь и призраки русской смуты», «Княжна Тараканова», «Гибель Галантного века», «На Руси от ума одно горе». Во всех его произведениях две главные героини. Первая – История, величественная и безжалостная, порождающая героев и злодеев, палачей и их жертв. И вторая – Любовь, которая на всех крутых поворотах Истории помогает человеку оставаться человеком… Книгам Эдварда Радзинского присущи глубокий психологизм и неповторимый авторский слог. Умение представлять читателю самые неожиданные трактовки всем известных событий вызывает восхищение сотен тысяч поклонников творчества писателя. Радзинскому интересна особая психология людей, оказавшихся на вершинах среди молний Истории. В его книгах всегда есть игра воображения… Но лишь настолько, насколько ему позволяют исторические документы. Э.С. Радзинский считает, что всякое путешествие – это возможность взглянуть на себя глазами других людей. Он любит Францию, Америку. Для него поездка за границу – это поездка к самому себе. С тех пор как Эдвард Радзинский стал драматургом, его пути шли параллельно с русским театром. Эдварду Станиславовичу довелось работать с Г. Товстоноговым, А. Эфросом, А. Гончаровым, В. Фокиным, Р. Виктюком, А. Житинкиным, К. Гинкасом. В мае 2007 года автор закончил и опубликовал пьесу «Палач, или Разговоры по пути на гильотину», которую начал репетировать Театр имени Моссовета. В 2007 году в Театре сатиры начали репетировать новую современную пьесу автора «Снимается кино–2». Перед «вторым пришествием в театр» на Московской книжной ярмарке Эдвард Радзинский представил свою новую книгу «Моя театральная жизнь» – своеобразный итог его театрального пути. Эдварду Радзинскому удалось достичь совершенства в разных амплуа. Похоже, истина заключена во фразе, сказанной им в одном из интервью: «Я никогда ничего не делал потому, что это было кому-то надо. Надо было только мне…» Э.С. Радзинский часто говорит о фантастическом впечатлении от работы в архиве, когда он словно соприкасается с историческими персонажами, ставшими легендой. Автора интересует психология его героев – людей, изменивших мир. Это действительно нечто фантастическое – Эдвард Станиславович как будто оказывается в иной эпохе, видит людей прошлого, слышит их голоса. Как-то Радзинский сказал: «Воображение реальнее реальности», – и в этом его правда… Мир, о котором он пишет или рассказывает, существует… Жизни Наполеона, Шатобриана, Сенеки, Александра II – это целые космические миры. Он знает тайны, привычки своих героев, видит дворцы и лачуги, в которых они жили, присутствует при их рождении и может подробно описать их смерть. Это и есть профессия Эдварда Радзинского – Путешественник во времени.

Телевидение и литературная деятельность

В середине 1980-х годов Радзинский стал завоёвывать телевидение. Посмотрев хотя бы один выпуск его передачи «Загадки истории», зрители с нетерпением ждали следующий. Этот исторический альманах демонстрировался не только на российских, но и на западных каналах.

Особенный интерес вызвали программы о русских царях: Иване Грозном, Петре I, а также о царском любимце Распутине, вожде пролетариата Ленине и Сталине. Уже совсем скоро Радзинского стали называть бесспорным лидером среди телевизионных ведущих.

За свои успехи на телевидении Эдвард получил не одну награду:

премию Святых Кирилла и Мефодия;
Премию «Литературной газеты»;
телевизионную премию «ТЭФИ» (четыре раза);
Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени.

С 1990-х годов Эдвард приобрёл ещё и славу писателя, из-под пера которого выходили исторические произведения. Он писал простым и доступным языком, особенную популярность среди его прозаических сочинений приобрели книги «Сталин» и «Расстрел Николая II и его семьи».

Выбор без выбора

Власти вполне ожидали такой ответ от молодого диссидента и ему незамедлительно был выдан для подписания второй документ, на выезд из страны. Олег Радзинский выехал в США. Ему пришлось получать новую профессию, так как филолог с глубоким знанием русского языка никак не котировался. Поэтому Олег взялся за изучение юриспруденции в Колумбийском универсистете.

Был брокером, трейдером, финансовым аналитиком, банкиром. Какое-то время занимал очень высокую должность в крупной медийной в России. Однако в преддверии выборов в 2006 году эту должность пришлось оставить из-за американского гражданства, о котором Олегу Радзинскому косвенно напомнили.

После продажи компании, Олег со своей семьей перебрался во Францию и с удовольствием погрузился в писательскую деятельность. Первое свое произведение он создал еще во время ссылки и в 2000 году эта книга увидела свет. Затем последовали «Суринам» (2008), «Агафонкин и время» (2014) и уже после 2020 года «Случайные встречи».

Крестным отцом этого автобиографического произведения Олег Эдвардович называет своего друга Бориса Акунина. Многие читатели творчества Олега Радзинского высоко оценили книгу «Случайные встречи» и отмечают, что она читается на одном дыхании. Слог автора легок и полон самоиронии.

В отличие от своих родителей У Олега большая многодетная семья, в которой четверо детей. Единственное, о чем талантливый писатель жалеет, это потерянное время. С высоты прожитых лет он считает, что можно было отбыть меньший срок в ссылке. О том, что этот сюжет был в его биографии, сожалений нет. Радзинский приобрел бесценный опыт и понял, насколько он стрессоустойчив и вынослив.

Первая супруга и сын

Радзинский был женат трижды, и каждый раз судьба сводила его с прекрасными известными женщинами.

Его первой женой стала актриса и сценарист Алла Гераскина. Её мать – замечательная советская писательница Лия Гераскина, по произведению которой сняли художественную картину «Аттестат зрелости», а по книге «В стране невыученных уроков» мультики «Казнить нельзя помиловать» и «Полтора землекопа».

Алла после педагогического института в Ленинграде потом ещё отучилась в Щукинском театральном училище. Но, получив актёрскую профессию, большую часть жизни посвятила литературной деятельности. Она занималась переводами стихов и романов с французского языка, заведовала литературным отделом в Театре миниатюр, ей принадлежали сценарии к популярному в Советском Союзе «Кабачку 13 стульев».

В июле 1958 года у Эдварда и Аллы родился сын Олег. В одиннадцатилетнем возрасте мальчик получил перелом позвоночника и в течение двух лет пробыл в гипсе. После школы он учился в МГУ на филологическом факультете, затем окончил ещё и аспирантуру.

В 1982 году за чтение антисоветской литературы (статья за антисоветскую пропаганду и агитацию) Олега арестовали. Какое-то время он провёл в Лефортовой тюрьме, потом был отправлен в Томскую область в лагерь строгого режима. Всего был назначен срок шесть лет, но в 1987 году в период перестройки его освободили и выслали из страны.

Олег Радзинский уехал в США, где окончил Колумбийский университет, получив в области международных финансов степень магистра. После учёбы работал в Америке инвестиционным банкиром. В 2002 году Олег выкупил российский «Рамблер», спустя 4 года продал его бизнесмену Потанину и заработал на сделке полтора миллиарда долларов.

После этого обосновался с семьёй в Европе (имеется недвижимость в Великобритании и Франции) и занялся литературной деятельностью. Опубликованы его сборники рассказов «Иванова свобода» и «Посещение», фантастический роман «Агафонкин и время». Наибольшую популярность приобрёл роман «Суринам» о жизни самого автора, сексе, поисках Бога, колдовстве вуду и многом другом.

Первая супруга Эдварда в 1988 году тоже уехала в США вслед за сыном, она носит фамилию по мужу Радзинская, занимается написанием книг. Самая известная «Не отражаясь в зеркалах», где Алла делится с читателями воспоминаниями о своих друзьях из актёрской, режиссёрской и писательской среды.

Личная жизнь

В поисках счастья в личной жизни знаменитый драматург был три раза женат, и только третий брак оказался самым долговечным и стабильным. Первой женой Радзинского стала молодая артистка Алла Гераскина, дочь знаменитой детской писательницы Лии Гераскиной. Алла не только играла на сцене, но и занималась писательством. Она вошла в состав сценаристов «Кабачка «13 стульев», заведовала литературной частью Московского театра миниатюр. Позднее, в эмиграции в США, Алла начала писать мемуары о советских актёрах, а также о своей жизни в СССР и Америке.

Эдвард Радзинский и его сын Олег

В семье Радзинских вскоре после свадьбы родился сын, которого назвали Олег. Он пошел по стопам родителей и закончил филологический факультет МГУ. В молодости Олег увлекся запрещенной литературой, за что власти отправили его в сибирский лагерь для рецидивистов. Через шесть лет, с началом Перестройки, Олега выпустили из заточения, и он сразу уехал в США, где вскоре получил гражданство. Там сын Радзинского после окончания финансового университета несколько лет работал управляющим одного банка, а через некоторое время, накопив необходимую сумму, переехал на побережье Франции, где занялся литературным трудом.

Жена Эдварда Радзинского в юности была звездой фильма «Ищите женщину» (справа)

Второй раз Эдвард Радзинский женился на знаменитой советской актрисе Татьяне Дорониной. Их союз продлился всего шесть лет, после чего супруги разошлись, но остались друзьями.

Третьей женой писателя стала бывшая артистка кино Елена (Укращенок) Денисова, которая исполнила роль секретарши в знаменитом детективе Аллы Суриковой «Ищите женщину». Она младше Эдварда Станиславовича на 24 года, но это не мешает им жить в гармонии. На семейных фото видно, с какой нежностью относятся друг к другу Эдвард и Елена. Для Елены Денисовой это уже второй брак, от первого у неё остался сын Тимофей. Она уже давно не снимается в кино, а занимается благотворительностью.

Другие браки

Второй раз Радзинский женился на одной из самых талантливых и красивых актрис советского кинематографа Татьяне Дорониной. Она до этого уже побывала замужем за актёром Олегом Басилашвили.

Когда у Дорониной начались отношения с Радзинским, она состояла в браке с театральным критиком Анатолием Юфитом. По пьесе Эдварда в театре БДТ как раз ставили спектакль «104 страницы про любовь», где главную роль играла Татьяна. Радзинский присутствовал на репетициях, где и познакомился с Дорониной. Он говорил потом, что не влюбиться в неё было невозможно, когда она играла на сцене и её шикарные волосы развивались на фоне чёрного занавеса, нельзя было оторвать глаз. Татьяна также проявила к Радзинскому ответные чувства, их роман развивался весьма стремительно.

Как только у Дорониной произошла с мужем серьёзная размолвка (он не приехал на вокзал встретить её, когда актриса вернулась с гастролей), Эдвард воспользовался моментом и сделал ей предложение. Татьяна ответила взаимностью, ушла из БДТ в МХАТ и в 1966 году переехала из Ленинграда в Москву к новому мужу.

Она стала для него не только женой, но и музой. Драматург писал свои пьесы именно под неё, а Татьяна потом играла в них главные роли. Брак продержался два года.

Третий раз Эдвард женился на советской актрисе кино и театра Елене Денисовой-Укращёнок. Она известна ролью секретарши Виржинии Ренуар в картине «Ищите женщину». Но на пике популярности Лена оставила кино, уверовала в Бога и полностью поменяла свой образ жизни. Сейчас она совместно с храмами занимается реабилитационными программами по спасению людей, зависимых от алкоголя и наркомании. Также работает на радио, где читает стихи на Библейские темы.

Лена моложе Радзинского на 24 года, тем не менее, этот брак писателя оказался наиболее удачным, супруги во всём поддерживают друг друга в трудные минуты.

Исследования по истории России[ | ]

В 1990-е годы Радзинский стал писать научно-популярные произведения о трагических периодах русской и мировой истории, о знаменитых исторических личностях. Он также делал телепередачи из цикла «Загадки истории», которые называет просветительскими. (По собственным словам, исторические книги стал писать с 1976 года, работая над трилогией «Последний царь (Николай II), Первый большевистский царь (Сталин) и грешный Мужик (Распутин)»[24].)

Книги Эдварда Радзинского о Николае II, Распутине, Александре II и Сталине вышли в крупнейших мировых издательствах, и были переведены на английский, французский, немецкий, итальянский, испанский, португальский, греческий, датский, польский, финский, шведский, иврит и другие языки.[25]

Прочтя испанский перевод книг Эдварда Радзинского о Николае II и Иосифе Сталине, Габриэль Гарсиа Маркес написал[26][неавторитетный источник?

]: «Радзинский — тонкий психолог, прекрасно разбирающийся в людях, и живых и умерших. Он человек, который знает и, главное, любит свою страну. Он понимает её историю. Кому как не ему разгадывать ставшие уже притчей во языцех „загадки России“?!». Сам автор связывает причину всемирного успеха книги о Николае II c тем, что это книга не об убийстве, а о прощении, о чём Радзинский говорил неоднократно в своих интервью.

Пьеса «Последняя ночь последнего царя» основана на исследовании, которое в течение двух десятилетий проводил Эдвард Радзинский при подготовке своей книги «Жизнь и смерть Николая II». В 1989—1990 годах Радзинский впервые в СССР опубликовал записку Юровского о расстреле царской семьи, а также показания некоторых участников расстрела и телеграмму Ленину из Екатеринбурга о готовящемся уничтожении царской семьи[27]. Соединив показания участников расстрела царской семьи, Радзинский, фактически не вставляя ни слова, заставил этих участников самих рассказать по секундам о цареубийстве. (См., к примеру, Э. Радзинский. Последний царь. М. 2015, Изд-во Аст, Ч. 3 «Ипатьевская ночь») Режиссёр Валерий Фокин поставил пьесу в 1990-х годах. Роли в спектакле исполняли Михаил Ульянов, Евгений Миронов, Александр Збруев, Ирина Купченко.

Журнал Time назвал «Последнюю ночь» «незабываемой книгой, в которой огромной силы драматург соединяется с мастерством историка». New York Times Book Review считает, что это «главная книга о последних днях Романовых». Издание People писало о книге: «Радзинский побеждает, давая нам возможность услышать голоса главных действующих лиц и всего русского общества через дневники (включая дневники Николая II и Александры Фёдоровны), воспоминания, письма, в которых отчётливо видны „сумерки империи“ и „красный рассвет“»[источник не указан 582 дня

В своих воспоминаниях Андрей Сахаров писал [значимость факта?

] об одной из пьес Э. Радзинского: «В воскресенье мы с Люсей случайно включили телевизор днём… Показывали пьесу Радзинского „Лунин, или смерть Жака“ — о декабристе Лунине. Нас поразило совпадение основных линий в пьесе и в судьбе, и трагедии Анатолия Марченко. Лунин в камере перед смертью — он знает, что скоро придут убийцы, — вспоминает всю свою жизнь, сопоставляя её с жизнью другого бунтаря из прочитанной им когда-то книжки. Он вспоминает, как Константин (брат царя) предлагает ему бежать, чтобы избежать ареста, а он не воспользовался предложением, и думает словами из книги: „Хозяин думает, что раб всегда убегает“ (если у него есть такая возможность). И далее: „Но всегда в Империи находится человек, который говорит „Нет!“. Это Лунин! И это — Марченко!»[28].

Критика[ | ]

Доктор исторических наук, профессор Е. Б. Заболотный и доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений УрФУ, директор Центра исследования современного радикализма и экстремизма УрФУ В. Д. Камынин[29]:

Если историограф будет пытаться реализовать пожелание А. Г. Еманова обратиться «к инструментарию» oral history, интервьюированию современников, непосредственных участников и свидетелей историографического процесса и рассматривать всё это в качестве историографических источников, то его произведения будут относиться не к научному жанру, а к столь распространённому в последнее время жанру folk history, в котором пишут о нашей истории Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко, С. Валянский, Д. Калюжный, В. Шамбаров, Э. Радзинский и многие другие авторы.

Анализируя книгу Радзинского «Господи… спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть» доктор исторических наук Л. А. Лыкова приходит к выводу, что автор преподносит новые архивные источники, но без упоминания где находятся документы и как стали доступны автору, при этом Радзинский по-своему «интерпретирует» содержание текста документа. Так, он изменил смысл телеграммы, отправленной Зиновьеву 16 июля, заменив слова про «условленный суд» на «условленную казнь». Таким образом, «некорректное обращение автора с архивными источниками требует критического источниковедческого подхода»[30].

Увлечения и хобби

Радзинского долгое время не выпускали из страны, а когда разрешили выезд, на него тут же посыпались приглашения от представителей разных государств – остаться у них на постоянное жительство. В одной скандинавской стране ему предлагали должность в университете. Но у самого Эдварда ни разу даже мыслей об эмиграции не было. Ведь это так тяжело, особенно для писателей, потому что теряется океан своего родного языка. Хотя Радзинский каждый раз, прилетая в другую страну и спускаясь по трапу самолёта, сразу же начинает жить там, куда приехал.

Например, он особенно сильно любит Париж. Раньше проводил в этом городе по полгода. Останавливаться в больших парижских отелях Эдварду не нравится. В Латинском квартале есть одна маленькая уютная гостиница, куда он приезжает, как к себе домой. Персонал его отлично знает, у Радзинского там есть свой номер, и, если он занят на момент приезда Эдварда, руководство гостиницы даже переселяет людей в другую комнату под предлогом ремонта.

В этом отеле писателю замечательно работается, а по утрам он совершает пробежки в Люксембургском саду, где, как ему кажется, до сих пор бродят тени Модильяни, Бомарше, Ахматовой, Гюго и Демулена.

Зимой на даче в Красновидово Радзинский пробегает на лыжах по 10-15 километров ежедневно. А летом он любит побродить в одиночестве по лесу и полям.

Библиография

104 страницы про любовь. М.: Искусство, 1965. — 8 500 экз.
104 страницы про любовь. Снимается кино. — М.: 1974.
Театр: Сборник пьес. М.: Искусство, 1986; — 25 000 экз.
Последняя из дома Романовых: Повести в диалогах. М.: СП «Вся Москва», 1989. — 100 000 экз.
Последняя из дома Романовых. — М., Московский рабочий, 1989. — 50 000 экз.
Наш Декамерон. М.: Московский рабочий, 1990. — 50 000 экз.
Наш Декамерон. М.: СП «Книга принтшоп», 1990. — 160 000 экз.
Властители дум. — М.: ВАГРИУС, 1993. — 50 000 экз.
Загадки истории: Любовь в Галантном веке. М.: ВАГРИУС, 1995. — 20 000 экз.; 1997.- 15 000 экз.
«…И сделалась кровь». М.: ВАГРИУС, 1996. — 20 000 экз.
«Господи, спаси и усмири Россию…» — М., ВАГРИУС, 1993—150 000 экз.; 1995. — 15 000 экз.; 1996. — 20 000 экз.
Загадки любви. М.: ВАГРИУС, 1996, 2003;
Сталин. М.: ВАГРИУС, 1997, 2000;
Николай II: жизнь и смерть. М.: ВАГРИУС, 1997, 2000. — 11 000 экз., 2003;
Собрание сочинений в 8 томах. М.: ВАГРИУС, 1998—2001;
Гибель Галантного века. М.: ВАГРИУС, 1998;
Кровь и призраки русской смуты. М.: ВАГРИУС, 1999.- 15 000 экз.
Княжна Тараканова. М.: ВАГРИУС, 1999, 2003;
Мучитель и тень. М.: ВАГРИУС, 1998;
Пророки и безумцы. М.: ВАГРИУС, 1999;
Парад богов. М.: ВАГРИУС, 1999;
Ещё раз про любовь. М.: ВАГРИУС, 1999 — 11 000 экз; М.: Аргументы и факты, Экспресс-Сервис, Зебра-Е, 2006;
Распутин. Жизнь и смерть. М.: ВАГРИУС, 2000, 2003;
Игры писателей. М.: ВАГРИУС, 2001;
Наполеон: жизнь после смерти. М.: ВАГРИУС, 2002; Зебра-Е, 2006;
Загадки истории. М.: ВАГРИУС, 2003, АСТ, 2006;
Загадки жизни и смерти. М.: ВАГРИУС, 2003, 2004;
Роковые минуты истории. Драма времен Великой Французской революции в трех действиях. М.: ВАГРИУС, 2003;
Начало театрального романа. М.: ВАГРИУС, 2004; Кровь и призраки русской смуты. М.: ВАГРИУС, 2005;
Последний царь Николай II. Жизнь и смерть. М.: ЭКСМО, 2005;
Роковые минуты истории. М.: Аргументы и факты, Экспресс-Сервис, Зебра-Е, 2005;
Загадки любви. М.: Аргументы и факты, Экспресс-Сервис, Зебра-Е, 2006;
Загадка Бомарше. М.: Аргументы и факты, Экс-пресс-Сервис, Зебра-Е, 2006;
Загадка княжны Таракановой. М.: Аргументы и факты, Экспресс-Сервис, Зебра-Е, 2006;
Иван IV. Грозный. М.: Аргументы и факты, Экспресс-Сервис, Зебра-Е, Харвест, 2006;
Ипатьевская ночь. М.: Зебра-Е, 2006, АСТ, 2007;
Исповедь сына нашего века. М.: Аргументы и факты, Экспресс-Сервис, Зебра-Е, 2006;
Моцарт и Казанова. М.: Аргументы и факты, Экспресс-Сервис, 2006;
На Руси от ума одно горе. М.: Аргументы и факты, Экспресс-Сервис, Зебра-Е, 2006;
Сократ. М.: Зебра-Е, 2007;
Три смерти. Зебра-Е, 2007;
Николай II. М., АСТ, 2007;
Сталин. М., АСТ, 2007;
Палач. Зебра-Е, 2007;
Александр II: жизнь и смерть. М., АСТ, 2006. — 38 000 экз.; 2007 — 10 000 экз.; 2011 — 4 000 экз.
Александр II. День последний. М., АСТ, 2007
Сталин: жизнь и смерть. М., АСТ, 2009. (ISBN 978-5-17-047161-4).
Железная Маска и граф Сен-Жермен. М., ЭКСМО, 2010.
Загадки истории. М., Астрель, К.: ТОВ ЦНМЛ, 2011.
Николай II. М., Астрель, К.: ТОВ ЦНМЛ, 2011.
Апокалипсис от Кобы. Иосиф Сталин. Начало. М., Астрель, 2012. (ISBN 978-5-271-42442-7).
Апокалипсис от Кобы. Иосиф Сталин. Гибель богов. М., Астрель, 2012. (ISBN 978-5-271-43920-9).
Апокалипсис от Кобы. Иосиф Сталин. Последняя загадка. М., Астрель, 2012. (ISBN 978-5-271-45660-2, 978-5-271-44984-0)
Князь. Записки стукача. М., АСТ, 2013.
А существует ли любовь, спрашивают пожарники. — М., АСТ, 2015