Детство и юность
Родилась Алена в Москве. Произошло это событие 10 января 1955 года. Родители девочки были врачами: отец Станислав Яковлевич – детским хирургом, а Кира Владимировна – хирургом-онкологом. Также у Алены был старший брат Андрей, родившийся в 1947 году, и позже тоже ставший медиком. Медиком была и вторая жена Станислава Яковлевича – Лола Геннадьевна, на которой отец девочки женился в 1984 году после смерти первой жены.
Журналист Алена Долецкая
Жили Долецкие в столичной коммуналке. В семье поощрялась дисциплина, что в будущем пригодилось Алене. Отец девочки часто бывал за границей, поскольку еще в 1964 году стал членом Британской ассоциации детских хирургов, а в 1971 – членом Международной ассоциации хирургов. Из своих командировок Станислав Яковлевич неизменно привозил два журнала – «Vogue» и «National Geographic».
Вдохновившись фотографиями из «Vogue» и заручившись помощью мамы, юная Алена перешивает свою школьную форму. После окончания школы девушка планирует пойти по стопам родителей и стать медиком, но отец отговаривает ее от этой затеи. Вместо медицинского вуза поступает в Школу-студию МХАТ, но бросает ее, чтобы учиться в Московском государственном университете имени Михаила Васильевича Ломоносова.
Алена Долецкая в молодости
Во время обучения в МГУ Алена запомнилась преподавательскому составу и учащимся своим стилем одежды – джинсы, застиранная мужская футболка и перчатки с обрезанными пальцами, а также постановкой бродвейского мюзикла «The Lady or The Tiger» в театре вуза. К слову, помогал поставить спектакль Алене ее двоюродный брат Максим Никулин – сын народного артиста СССР Юрия Никулина.
Долецкая успешно оканчивает вуз, получив специальность филолога-компаративиста, и защищает кандидатскую диссертацию на тему «Сравнительная риторика публичной русской и английской речи». Первое время после окончания МГУ остается в нем же преподавать, параллельно занимаясь переводом англоязычной литературы – переводит произведения Фолкнера и Брэдбери.
Алена Долецкая
Позже девушка выходит замуж за сотрудника Института Африки Академии наук СССР Бориса Рубеновича Асояна, позднее ставшего послом в Республике Ботсвана. Благодаря его связям Алена становится медийным консультантом международной , занимающейся добычей и продажей драгоценных камней. Тогда же Долецкая впервые отправляется в Америку.
Звездный путь
Раздумывая о выборе профессии, Алена Долецкая не решилась пойти по стопам родителей и связать свою жизнь с медициной. Долецкая предпочла изучение гуманитарных наук. Все начиналось с учебы в МГУ им. Ломоносова на факультете филологии, по окончании которого Алена получила специальность филолога-компаративиста. Защитив кандидатскую диссертацию, Алена не покинула университет и осталась работать там же преподавателем английского языка, а также занималась переводом и публикацией книг американских писателей Рэя Брэдбери и Уильяма Фолкнера.
Но для амбициозной Алены Долецкой, которая была полна новых идей и желала реализовать их с помощью своей карьеры, профессия преподавателя оказалась явно не совсем подходящей. Достичь крупных успехов в одиночку в советское время было едва ли выполнимой задачей, поэтому в построении карьеры Долецкой помог муж — Борис Асоян. Во многом благодаря ему Алена смогла устроиться в корпорацию De Beers, деятельность которой была связана с рынком алмазов. Она проработала там в качестве медийного консультанта до 1994 года, а потом была уволена из компании.
Далее в послужной список Долецкой входит работа в журнале Cosmopolitan, а также должность телекорреспондента. Значительным для Алены было назначение на должность директора по связям с общественностью Британского Совета в России, благодаря чему Алена Долецкая получила много опыта, занимаясь различными культурными проектами и организацией выставок.
В 1998 году Алене поступило предложение, которое перевернуло всю ее дальнейшую жизнь: издатели предложили Алене Долецкой возглавить российский Vogue. Ей предстояло не просто занять пост главного редактора, а с нуля и целиком разработать концепцию журнала, которая будет подходить для российской публики, поскольку Vogue на то время был первым журналом столь серьезного уровня. Задачей Алены Долецкой был подбор команды для стартующего проекта.
До 2010 года ей успешно удавалось руководить журналом Vogue, а также сделать его одним из самых авторитетных лидеров среди глянцевых изданий. Свое же детище она покидает по собственному желанию, поначалу объясняя это желанием попробовать себя в чем-то новом. В 2011 году стало известно, какую идею вынашивала Алена все это время — она планировала запуск легендарного журнала Interview, который в прошлом веке являлся творением Энди Уорхола. Параллельно с российским Interview Алена занимается аналогичным проектом для Германии. Известно также, что с 2008 года Алена принимала участие в проекте «Сноб». Алена Долецкая занимается поддержкой детского благотворительного фонда «Северная корона».
В 2013 году Долецкая запустила на телеканале «Дождь» авторскую программу под названием «Вечер с Долецкой».
Журналистика
Поработав с , телеканалом «RTL-Television» и радиостанцией «BBC», в 1998 году девушка возвращается к работе по специальности – становится главным редактором русского издания журнала «Vogue». К этому моменту в ее жизни успевает произойти ряд трагичных событий – поочередно умирают ее мать (1984), муж (1992) и отец (1994).
Начинающий журналист Алена Долецкая
Должность главного редактора становится настоящей отдушиной для девушки – она с головой погружается в работу, разрабатывая новую концепцию журнала, подбирая качественный материал и работая с лучшими специалистами в области моды и культуры. В 2010 году Долецкая покидает журнал, чтобы через год начать работу сразу над двумя новыми проектами – изданием журнала «Interwiew», созданном еще Энди Уорхоллом, в России и Германии. В этот раз Алене также достается должность главного редактора.
Алена Долецкая с изданием журнала «Interwiew»
В 2012 году Алена начинает свое сотрудничество с телеканалом «Дождь». Первым проектом становится цикл передач «Завтраки с Аленой Долецкой», насчитывающий порядка 75 выпусков. Рецепты, использованные в этих выпусках, позже будут изданы отдельной книгой. За этим циклом последовал проект «Вечер с Долецкой», выпущенный в следующем году. В данный момент женщина является нерегулярным гостем различных шоу телеканала, а также постоянным закадровым голосом.
Редактор Алена Долецкая
В настоящее время также является соредактором журнала о ресторанах и высокой кухне «Gourmet». Известно, что еще до работы с «Vogue» Алена успела короткий промежуток времени поработать с издательством «Cosmopolitan», но вспоминать этот период своей жизни не любит, так как считает его неплодотворным.
Биография
Ее настоящее имя Елена Станиславовна Долекая. Успешный главный редактор отечественных СМИ родилась 10 января 1955 года в семье потомственных медиков. Ее отец и мать были выдающимся хирургами, брат Алёны пошел по их стопам и стал анестезиологом. Отец Станислав Яковлевич имел звание академика РАМН. Он специализировался на детской хирургии, состоял в Королевской академии Британии.
Кира Владимировна урожденная Даниель-Бек Пирумян ее мама, специализировалась на раковой хирургии. Даже мачеха Алены – Лола Геннадьевна, на которой в 1984 году вторично женился после смерти первой супруги ее отец, была кандидатом наук по медицине и специализировалась в области детской хирургии.
Алёна Долецкая в молодости
Интересно: Меган Маркл и принц Гарри ждут ребенка: правда или нет, новости 2018
Дед Елены Станиславовны был сотрудником НКВД. Он также работал в ТАСС сначала ответственным секретарем, потом директором этого ведущего информационного агентства в СССР. Возможно, именно его гены в большей степени сказались на внучке. Деда по официальной версии расстреляли в 1937 году, сама же Долецкая считает, что он перед арестом сам застрелился.
По стопам родителей пошел только ее старший брат Андрей, родившийся в 1947 году. Он имеет звание профессора и специализируется в области анестезии и реанимации.
Алёна Долецкая: фото
Родители также не прочили дочери медицинскую карьеру, ее родной дядя – знаменитый народный артист Юрий Владимирович Никулин, по одной версии помог поступить ей в школу-студию МХАТ им. А.П. Чехова. По другой версии он посоветовал ей поступать на филфак.
Известный редактор Алёна Долецкая
По настоянию родителей она не стала получать актерское образование и бросила обучение во МХАТе. Алена поступает на филологический факультет МГУ, который заканчивает с красным дипломом. При этом девушка в этот период увлекается рок-н-роллом и создает свой модный имидж на основе атрибутов этого музыкального движения. С тех пор ее компетентность в модных трендах будет только расти, что, безусловно, поможет ей в успешном руководстве отечественными глянцевыми журналами.
Также читайте: Милана Кержакова: фото, последние новости 2020 года о наркозависимости
Литература
В 2013 году Долецкая выпустила свою первую книгу «Утро. 50 завтраков», основанную на материалах первого своего проекта с телеканалом «Дождь». Через год в свет вышла еще одна книга Алены – «Воскресные обеды». Выход следующей книги — «Про варенье» — состоялся в 2020 году.
Кинга Долецкой «Утро. 50 завтраков»
Известно, что Долецкая и сегодня трудится над черновиком нового произведения, которое, согласно слухам, уже никак не будет связано с кулинарией.
Личная жизнь
У Долецкой был только один официальный брак – с советским дипломатом и историком Асояном. По сути, именно он вывел девушку в свет. В 1992 году Борис Рубенович покончил с жизнью. Позже в его документах нашли письмо, согласно которому Асоян совершил самоубийство из-за жены. Друзья и знакомые семьи отметили, что пару сложно было назвать любящей и образцовой – уж слишком часто они ссорились.
Алена Долецкая и ее гражданский муж Джон Хелмер
Уже в двухтысячных Долецкая вновь решила сойтись с мужчиной, которым стал американец Джон Хелмер – международный журналист. Но и с ним не сложилось – результатом гражданского брака стали судебные разбирательства. К слову, есть неподтвержденные официально подозрения, что это не единственная проблема Алены Станиславовны с правоохранительными органами – как на родине, так и в Соединенных Штатах.
Отсутствие отношений Долецкая объясняет своей занятостью на работе. Своих детей у журналистки нет, только племянник и племянница, поэтому она активно помогает Дому ребенка:
«Я поддерживаю дом, где обитают дети, брошенные родителями».
Также Алена участвует в работе благотворительного детского фонда «Северная корона».
Алена Долецкая: «Люди в силу обстоятельств больше любят прошлое, чем пытаются посмотреть в будущее»
Синдеева: Каждый раз я улыбаюсь, когда ко мне приходит этот гость. У меня сегодня в гостях голос телеканала Дождь уже 10 лет Алена Долецкая.
Долецкая: 10 лет пролетели как год.
Синдеева: Вообще!
Долецкая: Один. Быстрый, яркий, молодой.
Синдеева: Ты знаешь, не знаю, насколько он молодой, но точно очень яркий. Да. Аленушка, я очень рада тебя видеть. Мы давно не виделись с тобой в эфире. Расскажи мне. Я специально не стала тебя представлять и представляю только как голос телеканала Дождь, но у тебя много сейчас разных ипостасей. Вот расскажи, от чего ты сейчас кайфуешь?
Долецкая: Слушай, ну, я действительно, у меня сейчас такой период серьезного втыка. Я вошла в один проект. И я была бы счастлива и тебе, и всем телезрителям телеканала Дождь рассказать о нем, но он пока находится в конфиденциальной коробочке.
Синдеева: Черт возьми! Но, может быть, маленькую новость, если начала?
Долецкая: Да, неудачно я зашла. Но у меня другая есть новость, которую я раскрою. А эту я не раскрою, но зато и ты, и все наши любимые телезрители будут ждать того, когда же я эту коробочку открою. К сожалению, это не мой личный секрет, это секрет скорее командный. Корпоративный и так далее.
Синдеева: Но ты же хоть направление дай!
Долецкая: Направление – Третьяковская галерея.
Синдеева: Но ты же, подожди, но ты и сейчас работаешь в Третьяковской галерее креативным, как это?..
Долецкая: Консультантом, креативным консультантом. Это такой мини-МЧС, я себя называю и отлично себя при этом чувствую. А вот то, во что мы сейчас входим, и положили много рук на столы, на бумаги, но синопсисы, на идеи, на все такое прочее, вот про него прям про мясо я рассказать не могу. Но я тебя уверяю, как только…
Синдеева: Это скоро будет?
Долецкая: Нет, это не может быть скоро, это большой проект. Придется подождать два года. Но два года вы потерпите еще, дождики? Ну, полейтесь еще, потерпите, сожмите зубы! Терпеть, стоять! И каких-то жалких два года, вот. На самом деле, это очень мало для большого выставочного экспозиционного проекта. Это вот, значит, то, отчего у меня, я сижу, а у самой по-женски с трудом я сдерживаю челюсть, чтобы тебе все это не рассказать. Ну, правда, с трудом. Другая история, она менее, которая, тем не менее, очень важна, и важна не столько мне, сколько всем нашим слушателям и зрителям. Только одна маленькая часть. Короче, 19, нет, простите, 16 декабря я наконец осуществляю невероятный подвиг всех времен и народов…
Алена Долецкая сейчас
Жизнь женщины очень насыщена событиями: в 2006 Долецкая входит в состав жюри национальной премии «Большая книга», в 2009 снимается в эпизодической роли в ленте «Короткое замыкание», в 2010 ее фото появляется на обложке журнала «Black Square», а в 2011 году становится лицом ювелирного дома «Alexander Arne».
Алена Долецкая в 2017 году
Помимо многочисленных рабочих командировок Алена частенько вместе с друзьями выбирается за границу на концерты легендарных групп вроде «Led Zeppelin».
«Я вообще обожаю живые концерты», — говорит женщина.
Другим любимым развлечением журналистки являются прогулки по лесу вместе со своим сибирским хаски, чтение книг и просто отдых в кругу друзей. В такой компании Долецкая может и водки выпить – в разумных пределах, конечно. Не забывает Алена Станиславовна и о своей физической форме – несмотря на возраст, Долецкая даст фору многим современным девушкам. Злые языки поговаривают о вмешательстве хирургов, но официальных подтверждений того, что была произведена пластика, нет.
Алена Долецкая до и после предполагаемой пластики
Сегодня Долецкая продолжает работать главным редактором в уже упомянутых издательствах, ведет свой блог в социальных сетях (особенно ей по душе «Инстаграм» и «Фейсбук»), пишет книгу и преподает курс глянцевой журналистики. Прекращать работу Алена Станиславовна не планирует, поскольку считает, что еще не все горизонты завоеваны.
Алена Долецкая: из нерассказанного в сказках
По следам новой книжки Алены Долецкой «Не жизнь, а сказка», Яна Зубцова выясняет у бывшего шефа, зачем та ходит зимой без колготок, почему она ее уволила, и что таки мы думаем за феминизм. В общем, то, что в книжку не вошло.
— Все годы работы в Vogue меня страшно волновал вопрос — на хрена ходить зимой в лодочках на босу ногу? Что, понты дороже денег?
— Ты знаешь, этим вопросом задавался и мой папа, и мои мужья. Вообще, это многих почему-то занимает. Но, видишь ли, Россия хороша тем, что дома у нас зимой отапливаются. А ходить со сменкой неудобно. Вот я сейчас пойду на встречу в Третьяковку. Это будет долгая история — с документами, с бумагами, с разговорами. Ну, какие угги? Какие боты? Какие сапоги? Находиться в помещении в зимней обуви мои ступни не любят. Это первое. Второе — тебе ли, руководителю Beauty Insider, не знать, что нет ничего красивее обнаженной женской щиколотки? Третье — я себя очень хорошо ощущаю в туфельках…
1/10 часть обувного гардероба Алены Долецкой. «Да, guilty pleasure, даже отмазываться не буду».
— … я, положим, тоже неплохо себя ощущаю в туфельках. Но сижу перед вами, и мне опять стыдно за свои прозрачные носки. Как будто не было этих 10 лет вне Vogue.
— А что с твоими носками? Вроде не порванные?
— Да вроде нет. Но вы же без носков! А я, как лох, в носках.
— Ну, я вообще сейчас в кроссовках. Спасибо новым технологиям, в кроссах теперь такие продвинутые стельки, ноги не потеют. Но ты не парься. Мне просто приятно ходить босиком. Я чувствую ступню, чувствую свой шаг, мне это нравится. В те времена, когда мы работали в Vogue, — да, это были не кроссы. В основном — Manolo, Prada, Givenchy и Gianvito Rossi, которые делали идеально подходящую мне колодку. А что касается чулочно-носочных изделий, — не выношу, когда они обладают хоть малейшим блеском. Они должны быть абсолютно матовые. Я столько раз ошибалась — на упаковке каких-нибудь Falke написано 100% matt, покупаешь, надеваешь… а они, суки, блестят! И меня это бесит. К тому же, тепла они особого не создают.
— Да ладно, не создают. Наденьте — снимите — почувствуйте разницу.
— Вoт у & Other Stories есть такие, совсем коротенькие, похожие на подследники, их я люблю, только они все время исчезают из продажи. Пару недель назад, когда температура понизилась до -11, они б не помешали: остановилась поговорить со знакомой и тут же ощутила, что, кажется, стою на снегу голыми ногами. Но надо понимать: я автомобильный человек. Выскочила, пробежала пол-Толмачевского и Лаврушинский, — нормально. И опять же, тонус. Если б я перемещалась пешком — надела б угги, как миленькая. Так что сиди в своих носочках, не переживай.
— Ок, спасибо.
— Хотя, знаешь, если уж совсем по честноку, — да, иногда понты дороже денег.
Чемодан Globe Trotter, последняя коллекция, вдохновленная «Убийством в Восточном экспрессе». Объездил с Аленой пока не много стран, но любим за то, что в нем идеально помещаются три пары обуви и два платья. И да, он cabin size
— Ну, наконец-то, вырвала признание. Ладно, перейдем к менее насущным вопросам. Вот, например, феминизм. Про ЗОЖ в вашей книжке — и особенно в интервью на Lenta.ru — все подробно сказано. Мне, как тоже дочери врачей, ваша позиция близка. Но за феминизм я не нашла ни слова. Как у вас с ним?
— Как-то мне с ним… не до конца понятно. По-моему, это слово за последние два-три года сменило ориентацию. Мы все читали The world according to Garp («Мир глазами Гарпа» Джона Ирвинга) про первых феминисток, все восхищались, и все было вроде ясно. А сейчас это вопрос дико сложный. Каждый вкладывает в слово «феминизм» свой смысл, и я не знаю, какой, например, вкладываешь ты. То, что у женщины есть все основания получать равную с мужчинами зарплату и занимать те же позиции — бесспорно, да. То, что это в реальности не всегда происходит — опять да. Позавчера говорила со своей подругой Ингеборгой Дапкунайте, которая в недавнем интервью сказала: «Ну, ребята, давайте по-честному. Посмотрите на количество мужских ролей в кино — и на количество женских. Взгляните на количество мужчин-сценаристов и женщин-сценаристов, мужчин-режиссеров и женщин-режиссеров. А дальше посмотрите на оплату этого труда». Это все так, и тут я за феминизм. Но если говорить об абсолютном равенстве, надо ж понимать, что — да, мы равные, только раз в месяц нас, девочек, вышибает на пять дней менструацией, а еще у нас случаются в разных количествах беременности, а потом роды, и кто грудью кормил, те жалуются, что год ничего не соображали — мозги залиты молоком. Так что есть нюансы.
С ЗОЖ у Алены отношения не очень, общеизвестный факт. Впрочем, у меня — еще более не очень. И мне даже приятно, что в ее лице я нахожу поддержку многим собственным грехам
— Вы лично с дискриминацией по половому признаку сталкивались?
— Никогда в жизни. Я шла по своим работам — преподавание, академическая деятельность, пиар и арт-маркетинг, журналистика — и не задумывалась, кто мой руководитель, мужчина или женщина. Мне было важнее, что я делаю и как. И я не знаю, как отношусь ко всякого рода протестным движениям. Точнее, я часто интуитивно их опасаюсь. Про это на портале Interview хорошо написал Леша Зимин: «Есть люди, которым предназначено выступать в жанре «против». У них это отлично получается. А есть люди, которым органичнее выступать в жанре «за». По всей вероятности, мне больше удается жанр «за». Я за нас, за девочек — любого порву. Но против чего-то, неважно, чего — мне ходить сложно. И я не думаю, что с феминизмом все так однозначно. Например, я не стану оголтело протестовать против того, что женщин-пилотов меньше, чем пилотов-мужчин, и говорить «а давайте-ка сейчас все быстренько выровняем!» Потому что подстраивать графики взлетов и посадок под женский цикл — ну нет, нет. С другой стороны, мне не нравится, что женщин-мэров городов гораздо меньше, чем мужчин. Женщина, с ее инстинктом заботиться об очаге, обустроит город не хуже, а, может быть, лучше. Она его обустроит как дом, и в нем будет комфортно жить. Лучшие продавцы недвижимости — тоже женщины. По той же причине. А что касается полетов, — право выучиться на летчика должно быть у всех. А потом пусть она продемонстрирует блистательные результаты и докажет, что умеет так справляться со своим циклом, что это не станет проблемой экипажа и пассажиров. Вообще, есть в нынешней разновидности феминизма какая-то обратная предвзятость: женщина всегда лучше. Нет, не всегда. Есть сферы, где она лучше. А в других областях у нее должны быть равные права с мужчиной. Что не означает, что она автоматически будет лучше мужчины потому, что женщина. Иногда ей придется доказывать, что она не хуже. И это, наверное, нормально.
— Мне не показалось? Вы сказали «наверное»? Вы в чем-то сомневаетесь? Я была уверена, что вы не умеете сомневаться. В книге я тоже не услышала ваших сомнений. Лидер, руководитель — он не должен говорить «Я не знаю»?
— Я как раз человек, часто сомневающийся. С одной стороны, с другой стороны, с третьей стороны. То ли направо, то ли налево. Черное? А может, лучше черное с белым? Как будто я не Козерог, а какие-то Весы. Но на работе руководитель потому и руководитель, он так называется и получает более высокую зарплату, — что говорит: «мы посоветовались, и я решила». Без сомнений.
— Берет на себя ответственность?
— Экзектли. И за эту ответственность мы получаем цветочки, подарочки, сувенирчики и прочую хрень. Но мы также получаем невероятное чувство стыда в ситуации, когда твои редакторы накосячили и вместо «крем-пудра» написали «жидкий тональный». И дальше рекламодатели вынимают из тебя двенадцатиперстную кишку и наматывают ее на твой же лоб: «Как вы могли?! Вы опозорили наш бренд, вы опозорили свой бренд, вы опозорили планету!» И ты сидишь,терпишь этот говнопоток, и говоришь: «Простите! Да, да, мы действительно, как мы могли, ну конечно же, это жидкий тональный!» И в тот момент, когда ты готов принимать на себя огонь, не сливая своих ребят в унитаз — ты становишься руководителем. Как бы подчиненные себя ни вели, у них есть ты. В том числе, для защиты. А с другой стороны — чтобы принимать решения. Они трудятся, складывают, перекладывают, придумывают, перепридумывают. А ты послушала и говоришь — «Дорогой, все круто, только давай мы сейчас под формат проработаем эту твою гениальную идею? Здесь ушьем, здесь подрежем. И тогда получится». А если руководитель чешет репу и говорит «Ну не знааааю…» — все будут думать до скончания веков. А продукт — журнал Vogue, или твой сайт, или любой другой — он должен идти, идти и идти. Да, не без осечек. Не без ошибок. Но идти вперед.
Самое удивительное в этой грамоте не то, что Алена выиграла пионерское многоборье, а то, что кто-то когда-то звал ее Леной
— Про ошибки я тоже хотела спросить. Все обсуждают главу книжки, где рассказано про ваше увольнение из Vogue. Некоторые вообще начинают читать именно с нее. Описано блистательно и честно: вот — ситуация, вот — ваша реакция и оценка. Но нет анализа собственных ошибок. Хотя в любой аварии виноваты две стороны. Да, он тебя подрезал. Но что же ты, мудак, не затормозил?! В книге этого не прозвучало.
— Прозвучало! Я увела это в метафору, и, наверное, она не до конца считалась. На самом деле мой принцип жизни — It takes two to tango. Для танго нужны двое. Кажется, это сказал Рейган, когда приехал поговорить с Горбачевым? Для аварии тоже нужны двое. Я стрекозила, как подорванная. Я была упоена тем, что мы делаем, мне казалось, мы самые крутые, и надо только докручивать эту крутизну еще и еще. Безоглядная пахота — ну, ты помнишь — и безоглядное упоение. Но я забыла великую фразу: «Осторожно, господа!» Нельзя так беспечно относиться к себе, когда ты работаешь в большой корпорации. Почему я с таким счастьем сейчас дышу? Потому что я вне ее. Мне не надо каждый день качать эту мышцу. Но это сейчас. А когда ты in, ты обязан тренировать напряжометр. Я не дотренировала. И по линии корпоративного боя — проиграла.
Матрешка, стоящая в углу на подоконнике — одна из тех, что были созданы лучшими дизайнерами к 10-летию русского Vogue. Она была продана на благотворительном аукционе, который устраивала Ирина Кудрина. Матрешку купил бизнесмен Шалва Бреус — и подарил ее Алене
— Кто-то сейчас говорит, что ваш Vogue был слишком многокультурным и слишком маломодным. Кто-то и тогда ставил вам в пример Harper’s Bazaar Шахри Амирхановой, которая разговаривала с it-girls как it-girl, и собрала на этой поляне свои дивиденды.
— Такие разговоры были. Я их слышала и слушала. Я не была против большей young-hot-sexy-фикации. Главное слово, которое нам тогда спустили сверху, наряду с образцом для подражания в виде Harper’s — be commercial. Надо делать более коммерческий продукт. И мы сидели, думали, решали: да, вот девочки любят так, и давайте добавим еще страниц с вещами в обтравке, а если вы подскажете, что именно в нашем журнале warm, a не hot — мы повысим температуру нагрева. До какого-то уровня повысили. Но, видимо, не до искомого. Ну и в итоге — во всем глянце сейчас мы имеем диалог двух пресс-релизов. Эти журналы полезны для издателей, но совершенно не нужны людям.
У книжки «Не жизнь, а сказка» скоро будет аудиоверсия. Особая. Алена читает свои сказочки не в полной тишине, а при активном участии слушателей. Если купите — знайте: третий сдержанный хрюк на пятом абзаце четвертой сказки — мой.
— Глава об увольнении заканчивается фразой: «И я полетела дальше». Вы реально летаете, я видела это в Астане (мы встретились случайно на мероприятии, которое устраивал отель St.Regis Astana, прим. Ya-z-va). Зашкаливающий уровень драйва в каждом взгляде, жесте, вопросе. Где вы берете силы летать?
«Картинку снял питерский фотограф Федя Битков. Очень крутой. Спустя время на выставке Нины Гомиашвили увидела фото Мерилин Монро, сделанное в год моего рождения. Купила, принесла домой — осознала, насколько схожи у нас позы. Даже курим — обе. А настроение — совершенно разное».
— Драйв, Яна, у всех разный. У меня масса друзей — сдержанных, не крикливых, даже флегматичных. Но их внутренний драйв меня поражает и заряжает. Так что давай разберемся, что такое драйв. Профессиональный драйв, на самом деле, просто высочайшая мотивация что-то делать очень хорошо. Как только ты понимаешь, что она куда-то делась, нужно уходить. Если сам не понимаешь, или тебе страшно понять — пусть это сделает за тебя руководитель. Ну, пропал у человека огонь, ну, не стоит у него. Он пишет истории, делает съемки, делает верстку — все плохо, плоско, вяло. Рисерча нет, вкус пропал. Устал? Отработался материал? Однажды мой дизайнер написала заявление об уходе. Я спрашиваю — в чем дело? Перегрузок нет, авралов нет, все, вроде, в порядке. Она говорит: «Знаешь, я больше не могу отличить красивое от некрасивого». Для дизайнера это крышка. Я подписала заявление, и она пошла перезаряжаться. Ты либо хочешь, алчешь и знаешь, как сделать — либо ты не хочешь, не алчешь, и потому не знаешь, как. Тогда собирай манатки и езжай промывать мозг или кишечник. Это называется «психогигиена».
«Чудесная книжка. Я скоро за нее сяду. Засада в том, что заниматься по ней надо ежедневно, хотя бы на 5 минут».
— А можно научиться поддерживать этот драйв усилием воли? Прочитать умную книжку «Как перестать беспокоиться и начать летать» и воспарить? В каждом книжном отдел How To завален макулатурой с лайфхаками. Удивительно, что человечество еще ходит по тротуарам, а не парит в небе.
— Есть лайфхаки — и лайфхаки, советы — и советы, есть, как ее там зовут, Маринина, а есть Акунин. Кто-то Набокова читает, кто-то — Бокова. Я не отрицаю жанр How To полностью. Книжка, которая сейчас у меня скачана на айпад — Свен Бринкман, «Конец эпохи self-help». Отличная. У кого вообще училась я? В первую очередь — у родителей, с руки. Метод обучения, в который я больше всего верю. Родители просто ходили туда-сюда, а я соображала: «А! Раз так, это хорошо. А этак — что-то не очень». Поэтому я так часто в книжке повторяю — мне невероятно повезло с родителями. Тем, кому повезло меньше, я сочувствую и готова подставить им какой угодно орган, хоть плечо, хоть грудь — прислоняйтесь. Чем смогу, помогу.
Из последних прочитанных книжек — Элизабет Барийе, об отношениях Ахматовой и Модильяни. «Купила в Питере. Не лучшая книга — написана с невыносимо избыточной долей авторской фантазии».
Когда не к кому прислониться — начинаешь искать лайфхаки. И тут можно попасть в ловушку. Ловушка пошлости. Банальности. Или просто совет, который не соответствует твоей сути. Где искать помощи? В хорошей литературе или в достойном кино. Для меня книжки — собеседники, друзья, общество избранных, до которых хочешь дотянуться, пусть даже встав на цыпочки. Читаешь Мураками — и да, конечно, он тебя увлекает, он тебя смешит, но на поворотах думаешь — ой, я бы тут, конечно, так не смогла. С тем же чувством читаешь письма Сенеки Луцилию. Замени вокабуляр, измени «гладиаторов» на «воинов», забудь про век — и вот она, сегодняшняя арена жизни. У нас все те же императоры, все те же гладиаторы, все то же пресмыкание перед одними и попрание других. Сенека просто об этом пишет Луцилию, который, подозреваю, открывал каждое письмо и учил его наизусть. Понимаешь?
— Про Сенеку и Мураками понимаю. Но про живых учителей, кроме родителей, хотелось бы побольше услышать.
— Еще были друзья родителей. Вообще, по моим наблюдениям, родительских друзей дети часто слушают больше, чем собственных мать с отцом. Садился, например, Володя Высоцкий поговорить с моим папой. О чем — я не очень точно ловила, слишком мало мне было лет. Но я чувствовала динамику разговора. Они вдруг начинали спорить из-за поэзии — и я думала: «Хм! Оказывается, необязательно любить Ахматову? Или Некрасова? Значит, они разные, эти писатели, о которых все говорят с придыханием? Значит, можно иметь и другое мнение?» И эта крошечная детская мысль у тебя семечком прорастает. Так что друзья моих родителей — вторая группа моих «инфлюенсеров», как это теперь называется. Какая-то инфлюэнца в мире творится, тебе не кажется? А в университете меня выковывала филфаковская профессура, про это в книжке есть.
— А во времена Vogue — у кого вы учились с профессиональной точки зрения? Ведь первых редакторов российского глянца находили не пойми как, и ни у кого из вас не было представления, что такое этот самый глянец, как должен функционировать журнал, и какие у него цели, кроме как объяснить, почему майка с крокодильчиком стоит 200 долларов, а майка без крокодильчика — 20. У тех, кто пришел за вами, есть вы — как образец для подражания или отрицания. А у вас образцов не было.
— Да, не было. У меня вообще был другой бэкграунд — журналистский и продюсерский опыт на Би-Би-Си, художественные выставки в Британском совете, подготовка каталогов по искусству, филфак, любовь к слову. Визуальная культура, печатная культура, продюсерская культура — все удачно сложилось. А дальше — gap, зазор, пропасть: как, собственно, делается глянцевая журналистика? Я выбила у тогдашнего начальника Бернда Рунге позволение поехать в Лондон и прошла интенсивный курс British School of Journalism Барбары Нордон. Она объясняла, как лучше повернуть материал, какие заголовки больше цепляют, как написать интро. Блистательный курс. Дальше — практика.
«Мы с подругой гуляли по Тоскане. Видим — сидят в ряд 9 мужиков, все как на подбор. Пришлось разбавить. Подруга щелкнула. Чем тебе не реклама Dolce & Gabbana?»
— Вы когда-нибудь задавались вопросом, что общего у успешных людей?
— Что ты вкладываешь в понятие «успешный человек»? Чем успех будем мерить?
— Успех в данном случае — полная реализация задуманного и вознаграждение. И материальное вознаграждение, и духовное, то есть — наличие некоего авторитета.
— Окей. Успешные люди просто очень любят делать то, что делают. А все, что ты перечисляешь — следствие этого. Ты придумал, реализовал, родил продукт — неважно, книга это, спектакль или уютный двор — и он удался. В него поверили. И ты автоматически приобретаешь тот самый авторитет и влияние. Но вообще, мне кажется, понятие «успех» переоценено. Особенно сегодня, когда люди, у которых полмиллиона фолловеров в Instagram, считаются успешными персонажами. Как долго просуществует такой критерий успеха как тысяча и один лайк — не знаю. Но пока работает. И это особенно интересно, учитывая, что мир Insta стерильный, в нем нет болезненных падений, отчаяния и всего того, что делает успех настоящим и подлинным.
— Если мы заговорили о падениях и отчаянии. Как научиться держать лицо? Я видела вас в непростых ситуациях. Многие видели еще в более тяжелых. Но вы находили силы улыбаться или, по крайней мере, не рыдать. Меня вот когда размазывает — видно все.
— Знаешь, мне кажется, что у меня тоже видно все. Хотя умение собираться — снова семейная школа. Мама могла прийти домой усталая и раздраженная. И папа ей говорил — «Давай-ка приведи себя в порядок и войди с улыбкой. Ты не имеешь права унижаться до плохого настроения». Мне это казалось невероятно черствым — как он мог?! Это же жестоко! У нее же наверняка на работе что-то случилось! Потом, медленно, я начала понимать, что он имел в виду. Семья — аналог социума. Она объединяет нескольких людей. И не все готовы — и не все могут — выдержать твое сиюминутное проблемное состояние. К этому надо относиться бережно, иначе в доме поселяются вампиры, которые перепиливают остальных: у них все плохо, все не сложилось, а ты давай решай. И вот это «приведи себя в порядок и войди с улыбкой» — если хочешь, некая культура поведения.
Когда я выросла, то была удивлена, обнаружив, как часто и с каким упоением люди говорят про свои болезни. «Ой, у меня вот там болит, а у меня еще хуже, а ты чем лечишь, а я вот этим, а помогает, да если бы». Я слушала, и мне было неловко. Поддержка, — да, бывает необходима. Но для этого есть единственно правильные моменты и единственно правильные люди. Ты со своей болью можешь прийти к конкретному человеку рыдать у него на плече, и это нормально. Но устраивать сеансы эксгибиционизма — нет.
— Говорить, что тебе плохо — табу?
— Не табу. Но — не во всеуслышание, не в качестве темы для общего разговора. Другая подобная тема — кто сколько получает, и что сколько стоит. Ах, это так дорого. Фу, это так дешево. Давайте теперь посчитаем деньги соседа. Ни деньги, ни здоровье дома не обсуждались. И не потому, что мы были сказочно богатыми или здоровыми. Но попусту сотрясать воздух такими беседами считалось нехорошо. Что касается совсем тяжелых ситуаций, в которых я оказывалась — смерть близких, например — то я старалась помнить, что рядом со мной люди. И им тоже больно. Почему они в этот момент должны сдюживать мою истерику? А на работе руководитель просто должен уметь держать лицо. В противном случае команда сдохнет.
— Недавно вы приняли предложение стать креативным консультантом генерального директора Третьяковской галереи. Чего ждать от Третьяковки при вашем участии?
— С Третьяковской галереей я много сотрудничала, когда работала в Британском совете. Мы сделали там четыре масштабных выставки. И сейчас это своеобразное возвращение к истокам. Задачи, которые ставит перед собой Зельфира Трегулова, директор Третьяковки, очень амбициозные, сложные и, с моей точки зрения, правильные. Но Москва не сразу строилась. Дел хватает. До сих пор в новом здании на Крымском нет вайфая, ты в курсе? Крупнейший национальный музей великой страны, 2018-ый год. А вообще мне хотелось бы сделать там столько, что, если начну все перечислять — даже у твоего интернет-издания страницы закончатся.
Свежая программа по уходу La Mer, выписанная Алене на днях, и правительственная телеграмма от зам.министра печати — поздравление ко дню рождения. «Я сходила на процедуру La Mer в ЦУМе недавно. Очень круто!»
— Последний вопрос такой же личный, как первый, про носки. Почему 10 лет назад вы подписали мое заявление об уходе? История была такая. Я писала в Vogue про культуру, и мне было скучно до чертиков. Я хотела заниматься beauty, как и в журнале «Домовой». Но в Vogue отдел красоты был прекрасен и полностью укомплектован. Меня позвали в Harpers Bazaar — на бьюти-позицию, ура. Я собралась уходить. Начались переговоры с руководством Conde Nast, сводящимися к теме — что нужно, чтобы ты, Яна, осталась. Второй темой после beauty, которая меня вдохновляла, была мода. Я готова была остаться на позиции фэшн-райтера. Но один персонаж в фэшн-отделе Vogue заявил: «Либо я, либо Зубцова». Вы, Алена, выбрали его, и дали мне понять, что, если я займусь фэшн-райтерством, ничего хорошего мне ждать не стоит. Разговаривали подчеркнуто холодно. Я вышла из вашего кабинета с легким сердцем: решение было принято, осталось собрать манатки и переехать на Полковую в Harpers Bazaar. Сейчас я вам благодарна: не будь вы так холодны, неизвестно, был бы у меня Beauty Insider. Но — почему?! Я же офигенно писала про моду! И дико вас любила.
Обмен печатной продукцией. Автограф Алены на ее книжке, подаренной мне, звучит так: «Яночке Зубцовой with love in Russian sense of the word»
— Ты хорошо писала про моду, и вообще отлично писала. Но я видела, что вся система Conde Nast тебе не по нутру. И я видела, что ты уже заерзала на попе. А если сотрудник заерзал — его надо отпускать, и, по возможности, делать так, чтобы он ушел с легким сердцем. Beauty я тебе предложить в тот момент не могла, а ты этим горела. Ты, может, сама не понимала: ты вовремя уходишь. И, смотри, что в итоге: ваш авторитетный Beauty Insider. Когда вы его затеяли, мне говорили — Зубцова?! Бьюти-блогер?! А я совершенно не была удивлена. Я знала, что у тебя все получится.
Редкое удовольствие — когда ты можешь сказать своему бывшему начальнику все, что о нем думаешь
PS. Я специально не написала в начале ничего про книгу «Не жизнь, а сказка». Ну, она вышла, и это повод для поговорить, но пока неважно, что я о ней думаю, прочтите интервью. А потом — сейчас — я скажу, что это самая честная из автобиографических проз новейшего глянцевого времени. И она не ранит никого походя — кроме тех, кого, очевидно, автор был не прочь ранить вполне сознательно. Филигранная для автобиографии работа.
Закончив читать (за одну ночь и половину дня), я испытала странное чувство: ты был свидетелем многих описываемых событий и не нашел несоответствия между тем, что видел тогда, и что прочитал сейчас. Ошибки были, обиды были, глупости были, лажи — не было. И в книжке лажи нет.
Алена не написала обо многом из того, что могло бы украсить ее героиню (применимо ли это слово для автобиографий?). Например, ее упрекали в том, что она интересуется людьми только тогда, когда они ей нужны. Если не нужны, — не пытайтесь дозвониться, она способна не поднимать трубку годами. Возможно, это так (я нечасто звонила Алене). Но у нас в Vogue был один парнишка, дизайнер. Он смертельно заболел. Она ездила к нему в больницу каждую неделю. С практической точки зрения этот мальчик уже не мог быть ей полезен. К тому же он вскоре умер. Попробуйте представить, насколько плотно забит график главного редактора на пять лет вперед, но она все-таки к нему ездила. Из этого вполне могла бы выйти жирная глава. Она ее не написала.
Потом, помню, меня доставал один рекламодатель. Он готов был предоставить мне какой-то эксклюзив в обмен на обещание, что я сооружу из этого историю не меньше, чем на 5 полос. (Да, работа пиарщика меряется полосами, часто в ход идет сантиметр.) Раздача эксклюзива предполагалась в Париже. В Париж, в общем, хотелось. Но, не зная, что именно это за эксклюзив, и сколько там будет журналистского мяска, я воздерживалась от письменных подтверждений объема публикации. И вообще, редакторам Vogue не рекомендовалось что-то гарантировать (и правильно). Рекламодатель давил. Я держала оборону. Пинг-понг письмами продолжался месяц, в какой-то момент я поставила в копию Алену. В итоге я отказалась от этой затеи. На мой день рождения Алена подарила мне хитросплетенный букет: тонкие прутики образовывали над кроной цветов прозрачный, но прочный купол. В букет была вставлена записка. За точность цитаты не поручусь, но смысл сводился к тому, что ты, Яночка, под защитой. Тоже была бы неплохая главка, между прочим. Думаю, она этот эпизод и не вспомнила, зато я не забуду.
Потом хрен знает сколько еще всего было. В Алену влюблялись почти все, кто попадал в круг, вне зависимости от гендера, влюблялись с пол-пинка. Я не влюбилась — мне так казалось. По крайней мере, я ее не идеализировала. У нас не было даже идеальных служебных отношений. У меня к ней была масса претензий. Подозреваю, у нее ко мне еще больше. Но, анализируя всех выпавших на мою голову главных редакторов (среди которых были чудесные люди, талантливые люди, порядочные люди и разные люди), могу сказать, что Алена Долецкая была одна такая, Алена Долецкая.
Прочитайте книжку, если еще не.
PSS. Вопросов по теме бьюти, как вы заметили, я решила в интервью не задавать. Но не могла не воспользоваться ситуацией и не зайти втихаря в ванную комнату Алены Долецкой с айфоном. Вы бы мне этого не простили, а она тем более. Сказала бы что-нить вроде «Это, Яночка, для руководителя Beauty Insider — профнепригодность».
Вот, что там на полочках. Кому интересно — разглядывайте.
А ниже — неожиданная находка в холодильнике, куда я полезла за очередным не-ЗОЖ продуктом. Угу, мои любимые патчи для глаз Mosmake.
Но на всякий случай имейте в виду: свечи Алена Долецкая в холодильнике все-таки не хранит. Выгоревшая Diptyque выполняет роль стакана то ли для соды, то ли для чего-то подобного.
И вот еще что.
Маечки #Не жизнь, а сказка, как у Алены, можно купить. Цена одной — 2000 р. Все средства от продажи пойдут в фонд помощи хосписам «Вера». Чтобы заказать, надо написать на имейл [email protected] Вам сразу же ответят. Никак по-другому (в Instagram особенно) эту майку купить нельзя, все остальное, что вам предложат — подделка.
Я заказала.
