Владислав Стржельчик - Биография и интересные факты

Великий актер Стржельчик Владислав Игнатьевич создал немало образов в кино и на театральных подмостках. История его успеха – это путь, который дано пройти только одаренному человеку. Калейдоскоп ролей, бесконечная череда романтических и дружеских встреч, победы и огорчения – все было пройдено и прожито утонченно, красиво, с аристократичным изыском. Его жизнь – это стремительный полет яркой звезды.

Биография Владислава Стржельчика

В семье петербургских интеллигентов 31 января 1921 года родился второй ребенок – будущий знаменитый актер Владислав Стржельчик. Его отец, будучи поляком по национальности, отличался особой набожностью. В детстве Владик часто присутствовал на мессах в костеле, наблюдая за таинством действия. Возможно, в это время и зародился его интерес к театру, в котором, как и в храме, все подчинено некому общему порядку и наполнено таинственностью.

Владик ничем не отличался от обычных мальчишек – любил поиграть, побегать, и обязательно угоститься чем-нибудь вкусненьким. Учеба в школе мало интересовала его. Куда больше привлекали занятия в театральной студии при Большом драматическом театре в Ленинграде.

Во время Великой Отечественной войны театральные постановки заменила жестокая реальность. Служба в пехоте, мизерный военный паек, потеря друзей, голодающие в блокадном Ленинграде родители. Владислав находил возможность пробраться через все преграды, чтобы отвезти часть солдатского пайка матери и отцу. После войны Владислав поступает на службу в БДТ, где проработает до конца своей жизни. Его основными творческими направлениями станут театральные подмостки в родном Петербурге и киносъемки.

На фото: Владислав Стржельчик в молодости

Его киношедевры

Долгая и теплая дружба сложилась у Владислава Стржельчика с кинематографом. Ролей было очень много, все настоящие, объемные, исключающие любые стереотипы. Ни разу нельзя было сказать, что какой-то характер был для актера случайным. Он был римским правителем из «Визита вежливости» и Яичницей из «Женитьбы», Андреем Туполевым в «Поэме о крыльях» и авантюрист Нарышкин из «Короны Российской империи», бесстрашно разгуливающий на руках по парапету Эйфелевой башни.

Одновременно благодатной и сложной оказалась роль хорошего человека и великолепного авиаконструктора Андрея Николавича Туполева. Этот характер был очень ярким, масштабным, просто поразительным. В этой личности было все: и человек, и эпоха.

В другой картине — «Адъютант Его превосходительства» — он очень аккуратно входил в быт героев, в их личную жизнь. Да и само это произведение по своей форме достаточно камерное. Оно требовало от Стржельчика несколько иных подробностей в характеристике его героя, других деталей.

Владислав Стржельчик: личная жизнь

Личная жизнь Владислава Стржельчика – это череда любовных увлечений. Женщины в жизни актера всегда занимали почетное место. Он знал к ним подход и был способен вызвать интерес с первого взгляда. Владислав Игнатьевич был галантным кавалером, но весьма непостоянным супругом. Женщины влюблялись в него, но не могли долго удержать Мастера сцены возле себя, так как его ждало множество новых увлечений.

Стржельчик в фильме «Слуга двух господ»

Бурная личная жизнь Владислава Стржельчика порождала немало сплетен и являлась поводом для возникновения всё новых историй о внебрачных наследниках. Вторая жена Владислава Стржельчика была единственной женщиной, которая смогла надолго удержать рядом с собой непостоянного, любвеобильного Владислава Игнатьевича. При этом он оставался с ней не по привычке а, действительно, испытывая к ней чувство любви. Несмотря ни на какие увлечения.

Владислав Стржельчик и Людмила Шувалова

Любовь Владислава Стржельчика и Людмилы Шуваловой зародилась вопреки всем осуждениям и запретам. Актер состоял в браке, у него подрастала дочь. И вдруг в его размеренную жизнь ворвалось то чувство безграничного, фантастического счастья, которое так необходимо творческим личностям, чтобы не погибнуть.

Владислав Стржельчик и Людмила Шувалова

Курортный роман питерского корифея сцены и начинающей московской актрисы смог стать чем-то большим, чем простая интрижка. Первая жена Владислава Стржельчика узнала о новых отношениях супруга от него самого. После развода Владислав еще 7 лет не оформлял официальные отношения с новой супругой. Людмила проявляла невероятное терпение во всем. Она словно чашу с драгоценной водой берегла каждый миг их отношений.

Людмила смогла создать практически идеальную атмосферу в доме. Она относилась к разряду безупречных хозяек, оставаясь интересной и необычайно мудрой женой. Ее реакция на увлечения мужа всегда была абсолютно спокойной. И это было не равнодушие, а сила женского характера.

Творчество

1946 — «Много шума из ничего» У. Шекспира. ПостановкаИ. Ю. Шлепянова — Клавдио
1948 — «Враги» М. Горького. Постановка Н. С. Рашевскаой —Греков
1950 — «Тайная война» В. Михайлова и Л. Самойлова. Постановка P. P. Сусловича — Дмитрий Казин
1950 — «Разлом» Б. Лавренёва; режиссёры А. В. Соколов и И. С. Зонне — Полевой
1951 — «Любовь Яровая» К. Тренёва; режиссёрИ. С. Ефремов — Яровой, распорядитель танцев
1951 — «Снегурочка» А. Островского; постановка И. С. Ефремова — Лель
1951 — «Достигаев и другие» А. М. Горького. Постановка Н. С. Рашевскаой — Виктор Нестрашный
1952 — «Яблоневая ветка» B. Добровольского и Я. Смоляка; постановка А. В. Соколова и Е. З. Копеляна — Володя
1952 — «Рюи Блаз» В. Гюго. Постановка И. С. Ефремова — Рюи Блаз
1953 — «Пролог» А. Штейна; постановка А. В. Соколова —Фёдор
1953 — «Слуга двух господ» К. Гольдони; постановка Г. Г. Никулина — Флориндо Аретузи
1956 — «Безымянная звезда» М. Себастьяна. ПостановкаГ. А. Товстоногова — Григ
1957 — «Идиот» по роману Ф. М. Достоевского. Постановка Г. А. Товстоногова — Ганя Иволгин
1959 — «Варвары» А. М. Горького. Постановка Г. А. Товстоногова — Цыганов
1961 — «Четвёртый» К. Симонова. Постановка Г. А. Товстоногова — Он
1962 — «Божественная комедия» И. Штока. Постановка Г. А. Товстоногов — Ангел Д.
1962 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова. Постановка Г. А. Товстоногова — Репетилов
1963 — «Карьера Артуро Уи» Б. Брехта. Постановка Э. Аксера — Актёр
1965 — «Три сестры» А. П. Чехова. Постановка Г. А. Товстоногова — Кулыгин
1966 — «Идиот» по роману Ф. М. Достоевского (2-я редакция). Постановка Г. А. Товстоногова — Епанчин
1966 — «…Правду! Ничего, кроме правды!!» Д. Аля. Постановка Г. А. Товстоногова — Овермэн
1967 — «Традиционный сбор» В. Розова. Постановка Г. А. Товстоногова — Александр Машков
1969 — «Король Генрих IV» У. Шекспира. Постановка Г. А. Товстоногова — Генрих Перси
1969 — «Цена» Артур Миллер; режиссёр Р. А. Сирота —Грегори Соломон
1970 — «Третья стража» Г. Капралова, С. Туманова. Постановка Г. А. Товстоногова — Николай Бауман
1971 — «Тоот, другие и майор» И. Эркеня. Постановка Г. А. Товстоногова — Профессор Киприани
1972 — «Ханума» Цагарели. Постановка Г. А. Товстоногова —князь Вано Пантиашвили
1975 — «Три мешка сорной пшеницы» В. Ф. Тендрякова. Постановка Г. А. Товстоногова — Адриан Фомич
1976 — «Дачники» А. М. Горького. Постановка Г. А. Товстоногова — Шалимов
1978 — «Мещане» А. М. Горького. Постановка Г. А. Товстоногова — Тетерев
1978 — «Пиквикский клуб» Ч. Диккенса. Постановка Г. А. Товстоногова — Сэм Уэллер
1980 — «Волки и овцы» А. Н. Островского. Постановка Г. А. Товстоногова — Беркутов
1982 — «Амадеус», по пьесе П.Шеффера. Постановка Г. А. Товстоногова и Юрий Аксёнов — Сальери
1985 — «Последний пылкий влюблённый» Н. Саймона. Постановка Г. А. Товстоногова — Барни Кэшмен
1985 — «На всякого мудреца довольно простоты» А. Островского. Постановка Г. А. Товстоногова — Городулин
1987 — «На дне» А. М. Горького. Постановка Г. А. Товстоногова — Актёр
1993 — «Призраки» Э. де Филиппо. Постановка Т. Н. Чхеидзе —Паскуале

Работы на телевидении

1969 — «Смерть Вазир-Мухтара» по Ю. Тынянову (телеспектакль); режиссёры: Роза Сирота, Владимир Рецептер — Чаадаев
1971 — «Фиеста» по роману Э. Хемингуэя «И восходит солнце» (телеспектакль); режиссёр Сергей Юрский.
1965 — «Верный робот» по Ст. Лему (телеспектакль); режиссёр Иван Рассомахин — Хозяин робота

1942 — Машенька — белофинский офицер (в титрах не указан)
1949 — Академик Иван Павлов — гимназист
1953 — Слуга двух господ — Флориндо
1957 — Рядом с нами — Зыбин
1957 — Балтийская слава — Батурин
1958 — Кочубей
1958 — В дни Октября — адъютант Клепиков
1958 — Андрейка — офицер
1960 — Воскресение — граф Шенброк
1961 — Балтийское небо — Громеко
1963 — Очарованный странник — Князь
1964 — Гранатовый браслет — Николай Николаевич
1964 — Сон — Николай I
1965 — Гибель эскадры — Кнорис
1965 — Как вас теперь называть? — генерал Бруно Готтбург, он же Альфонс Коррель
1965 — Третья молодость — Николай I
1967 — На диком бреге — директор института
1967 — Зелёная карета — Николай I
1967 — Генерал Рахимов — Фрике
1967 — Весна на Одере — Красиков
1967 — Война и мир — Наполеон Бонапарт
1967 — Майор Вихрь — Берг
1967 — Софья Перовская — Александр II; следователь
1967 — Штрихи к портрету В. И. Ленина — доктор
1968 — Наши знакомые — Капилицын
1968—1972 — Освобождение — генерал Антонов
1969 — Старый знакомый
1969 — Чайковский — Николай Рубинштейн
1969 — Он был не один
1969 — Адъютант его превосходительства — генералКовалевский
1970 — Конец атамана — атаман Дутов
1970 — Мир хижинам — война дворцам — Владимир Винниченко
1970 — Крушение империи — Протопопов
1971 — Корона Российской империи, или Снова неуловимые — Нарышкин
1972 — Визит вежливости — римский правитель
1972 — Приваловские миллионы — Половодов
1972 — Меченый атом — Пётр Михайлович Брунов, генерал-полковник
1973 — Открытая книга — Валентин Крамов
1974 — Блокада — Федор Валицкий
1974 — Истоки — Матвей Крупнов
1974 — Дорогой мальчик — Мак-Доннел, шеф гангстеров
1974 — Моя судьба — Геннадий Барабанов
1974 — Соломенная шляпка — Наненкур
1974 — Повесть о человеческом сердце — Илья Капитонович, хирург, чиновник
1975 — Звезда пленительного счастья — Лаваль
1976 — Всегда со мною… — Андрей Ильин
1976 — Повесть о неизвестном актёре — Михаил Тверской
1976 — Преступление — Каретников
1977 — Женитьба — Яичница
1977 — Смешные люди! — муж
1977 — Фронт за линией фронта — генерал Антонов
1978 — Полковник Шабер — Шабер
1978 — Лишние люди
1978 — Отец Сергий — Николай I
1978 — Ограбление в полночь
1979 — Поэма о крыльях — Туполев
1980 — Благочестивая Марта — Дон Гомес
1980 — Мой папа — идеалист — Сергей Юрьевич Петров
1981 — Факты минувшего дня — Василий Максимович Сорогин
1981 — Фронт в тылу врага — генерал Антонов
1982 — Два голоса (Идеалистка) — Николай Алексеевич
1982 — Вот опять окно…
1982 — Остров сокровищ — Сквайр Трелони
1981—1982 — Россия молодая — Уркварт
1984 — Время желаний — Николай Николаевич
1984 — Время отдыха с субботы до понедельника —Алексей
1984 — Европейская история — Хайден
1984 — Идущий следом
1984 — Огни — банкир Полулаки
1984 — Перикола — Панательяс
1986 — Голос (короткометражный) — невропатолог
1986 — Лицом к лицу — князь Евгений Ростопчин
1986 — Тайна Снежной королевы — Барон
1987 — Гардемарины, вперёд! — Лесток
1987 — Загон — генерал Джордж Белл
1991 — Чокнутые — генерал-рогоносец
1992 — Тартюф — Оргон
1993 — Владимир Святой — Владимир Святославич
1993 — Провинциальный бенефис
1994 — Трагедия века — генерал Антонов

Самое интересное

Актрисы, получившие «Золотую малину» за худшую женскую роль (13.02.2020)

Актеры и актрисы, ушедшие в 2020 г. (21.10.2017)

Общение Владислава Игнатьевича с его единственной дочерью Мариной, родившейся в первом браке, после развода с ее матерью было сведено к минимуму. Воспитанием Марины занимался отчим, и, похоже, что ни Марина, ни ее настоящий отец не испытывали потребности в частом общении. Даже подарки для Марины обычно покупала Людмила Шувалова, а Владислав Игнатьевич их только дарил.

Вторая жена Стржельчика рассказывала о том, что иногда в их семье затрагивалась тема рождения малыша, но она понимала, что недостаток внимания с появлением ребенка Владислав почувствует сразу. Это могло разрушить их брак так же, как и первый. По этой причине Людмила так и не решилась стать матерью.

Внебрачными детьми Стржельчика считают трех сыновей – Илью, Евгения и Дмитрия. Они все были рождены от разных женщин. Владислав Стржельчик считал своим единственным ребенком дочь Марину, других детей он не признавал.

Дмитрий Исаев — внебрачный сын?

В биографии Владислава Стржельчика было немало любовных историй с продолжением. Актер легко увлекался, но эти чувства редко перерастали во что-то серьезное. Лишь одна из романтических историй петербургского актера оказалась у всех на слуху. Его отношения с молодой гримершей БДТ Юлией протекали в период его второго брака. В театральной среде трудно скрыть подобные чувства, и многие были в курсе их романа.

В январе 1973 года у Юлии родился сын Дмитрий. По уверениям молодой женщины отцом ребенка являлся Владислав Стржельчик. Сам знаменитый актер так и не признал свое отцовство до конца жизни. Тем не менее, многие отмечали сходство Дмитрия с Владиславом. Со временем в молодом человеке проявились яркие актерские способности, и он посвятил свою жизнь сцене и кино.

Предположительно внебрачный сын Владислава Стржельчика Дмитрий

На похоронах Владислава Стржельчика многие обратили внимание на плачущего у гроба молодого человека. Это был непризнанный великим актером Дмитрий Исаев. Тайна его рождения так и осталась нераскрытой.

Фильмы

В кино Владислав Стржельчик начал сниматься в 1942 году. Его первый экранный образ – финский офицер-белогвардеец в картине «Машенька». Но популярность пришла к актеру гораздо позже, через 23 года, когда он сыграл генерала Готбурга в фильме «Как вас теперь называть?».

Владислав Стржельчик в фильме «Как вас теперь называть?»

Многие его роли стали классикой советского кино. Ему одинаково хорошо удавались образы Наполеона в «Войне и мир», афериста Нарышкина в «Короне Российской Империи», отца невесты в «Соломенной шляпке», Лестока в «Гардемаринах, вперед!».

Владислав Стржельчик в фильме «Война и мир»

В 1965 году артисту было присвоено звание Народного артиста РСФСР, а через 9 лет он стал Народным артистом СССР. Также он занимался педагогической деятельностью: преподавал в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографа в 1959—1968 гг., в Ленинградском институте культуры — с 1966 г.

Владислав Стржельчик в фильме «Гардемарины, вперед!»

Последними работами Владислава Стржельчика в кино стали роли в фильмах «Перикола» (1984), «Лицом к лицу» (1986), «Тартюф» (1992), «Провинциальный бенефис» (1993), «Трагедия века» (1994).

Владислав Стржельчик был женат дважды. Его первая супруга Ольга Михайловна родила актеру дочь Марину. Но отношения в семье не сложились. Владислав продолжал жить с женой ради ребенка, пока не встретил Людмилу Шувалову. Их знакомство случилось на юге, где оба находились на гастролях. Людмиле было 24 года, Владиславу – 30. Она — из Москвы, он — из Питера. После возвращения актёр сразу же позвонил ей, приезжал в Москву, когда мог вырваться. Вскоре пара решила жить вместе.

Владислав Стржельчик и Людмила Шувалова

Владислав ушел из семьи, и счастливые влюбленные поселились в съемной комнате без окон. Переезд в Ленинград пугал родителей Людмилы, но они отпустили дочь. Семь лет они жили в гражданским браке, а потом расписались.

В этом союзе не было детей – Людмила Павловна сознательно отказалась от материнства, посвятив себя мужу. Его жизнь была занята театром, а все бытовые хлопоты легли на плечи жены. Он обожал супругу и уютный дом, в котором всегда было чисто и изысканно.

Владислав Стржельчик и Дмитрий Исаев

Стржельчик был очень ревнив, а Шувалова закрывала глаза на его романы. Отметим, что известного актера Дмитрия Исаева считают в СМИ и актерской среде внебрачным сыном Владислава Игнатьевича. Впрочем, как говорит вдова актера, в их доме эта тема была закрыта. Стржельчик почти не общался с дочерью, а сына при жизни не признал. Впервые Людмила Павловна увидела юношу на похоронах мужа.

Карьера актера

Актерская стезя Стржельчика была весьма многогранной. Бесконечное количество образов, смена амплуа, знаменитые партнеры. Он относился к работе в кино так же ответственно, как и к театральным постановкам. Первыми ролями стали образы второго плана. Но даже небольшие, эпизодические фрагменты Стржельчик играл так, что они запоминались зрителям. Дебютным фильмом молодого артиста стала картина «Машенька», снятая в начале войны, в 1942 году. Военная форма весьма подходила аристократичной выправке Стржельчика, и предложений ролей военных в его актерской карьере было немало.

Владислав Игнатьевич был разноплановым актером. Он мог рассмешить зрителя, или, напротив, заставить задуматься. Но, главное – он никогда не оставлял никого равнодушным по отношению к своим героям.

Карьера в театре

Театральная биография Владислава Стржельчика началась в послевоенном Ленинграде с дебютного выхода актера на подмостки БДТ. Его первая роль – это благородный влюбленный Клавдио в спектакле по пьесе Уильяма Шекспира «Много шума из ничего». Затем последовали роли в постановках «Враги», «Слуга двух господ», «Девушка с кувшином». Позднее сполна раскроется драматический талант Стржельчика в спектаклях «Обрыв», «Варвары», «Три сестры».

Владислав Стржельчик на сцене театра

Сценические образы Стржельчик создавал весьма точно, буквально вживаясь в них. Отношение к работе у Владислава Игнатьевича всегда было ответственным. Он непременно вовремя являлся на репетиции и не позволял себе и партнерам заучивать тексты кое-как. Все указания режиссера выполнялись им в точности, и за все время работы он ни разу не явился на спектакль в плохой форме.

Коллеги по сцене в один голос твердили, что работать со Стржельчиком одно удовольствие. Он был точен, понятен, не капризен. К тому же, Владислав Игнатьевич всегда тонко чувствовал партнера по сцене. Последние выходы на сцену давались Стржельчику непросто. Он стал забывать тексты, его мучили головные боли. В конце своей театральной карьеры Владислав Игнатьевич играл все в том же любимом БДТ.

Фильмы с Владиславом Стржельчиком

Киноискусству актер Владислав Стржельчик посвящал большую часть своей жизни. Он создавал комичные и полные драматизма образы, проживая, а не играя их на киноэкране. Фильмы сменяли друг друга, талантливый артист постоянно получал предложения на характерные роли, и играл их особенно, с душой.

Стржельчик в фильме «Враги» (1953 г.)

Дебютной ролью актера стал образ белофинского офицера в фильме «Машенька», снятого в 1942 году. Фильмов, в которых Владислав Игнатьевич Стржельчик открывает силу и благородство характеров людей, посвятивших себя военному делу, в его актерской работе будет множество.

Актер в фильме «Адъютант его превосходительства»

Самыми яркими ролями в кинобиографии актера стали образы генерала Ковалевского в кинофильме «Адъютант его превосходительства» и французского полководца Наполеона в кинокартине «Война и мир». Интересные образы были созданы Стржельчиком в кинофильмах «Корона Российской империи, или Снова неуловимые», «Соломенная шляпка», «Женитьба», «Гардемарины, вперед!», «Поэма о крыльях»,«Тартюф».

Признание и заслуги

Муниципальная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1971) — за роль генерала Ковалевского в ТВ-сериале «Адъютант его превосходительства»)
Заслуженный артист РСФСР (1954)
Народный артист РСФСР (1965)
Народный артист СССР (1974)
Герой Социалистического Труда (1988)
Орден Ленина (1988)
Орден Октябрьской Революции (1981)
Орден Российскей войны II степени (1985)
Медаль «За оборону Ленинграда» (1943)
Медаль «За боевые заслуги» (1944)
Премия Интернационального драматургического общества «За вклад в развитие драматического искусства, преодолевающего международные барьеры» (1989)
Премия мэрии Санкт-Петербурга (1995)
Высшая театральная премия Санкт-Петербурга «Золотой софит» (1996, посмертно).

Причина смерти Владислава Стржельчика

Земной путь актера Владислав Стржельчика замер на отметке 74. Великого Мастера сцены не стало 11 сентября 1995 года. Его семья и близкие друзья знали, что актер серьезно болен, но верили в то, что он справится с недугом, убивавшим его.

Причиной смерти Владислава Стржельчика стала злокачественная опухоль мозга. Симптомы онкологического заболевания проявлялись в забывчивости актера. Болезнь не только вынудила отказаться его от сцены, но и причиняла множество страданий.

На фото: Могила Владислава Стржельчика

То, от чего умер Владислав Стржельчик, не поддавалось пониманию. Актер, который так любил жизнь, покидал ее тяжело и мучительно. Все это время рядом с ним находилась его жена Людмила Шувалова. Их любовь прошла испытания на прочность до самого конца.

Отрывок, характеризующий Стржельчик, Владислав Игнатьевич

Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа. Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города. Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве. Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации. В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д. О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя. На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней. Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине. «Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли. В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям. – Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер. – Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную. Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты. В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье. Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку. – Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера. – Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее. – Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба! Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей. Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала: – Вы не узнаете разве? Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз. «Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее. В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее. «Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи. Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные. Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо. – Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной. – Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик. Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза. – Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику? – Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья. – Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер. – Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру. – Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там… Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера. – И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер. Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя. Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье. – Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами. Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить? – Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить: – Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль. Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая. Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей. Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи. Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое. За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься. – Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты. Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире. Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату. Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его. – Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем. Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему: – Это в первый раз она так говорила о нем. Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости. – Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего. – Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса. – Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают. Наташа улыбнулась и хотела что то сказать. – Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это? – А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче. – Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора. – А вы строитесь? – Да, Савельич велит. – Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели. – Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи. – Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья. Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось. – Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.